– А где сам? – спросил Тихомиров.
– Сейчас будет. В магазин вышел.
– А как его работа продвигается?
– Очень интересная пьеса. Там есть и модистка, и Пехов, и Буянов, только под другими фамилиями, и про тебя очень интересно.
– А пока его нет, почитать можно? – спросил Тихомиров.
– Неудобно.
– И вправду, неудобно, – согласился Тихомиров.
И тут вошел писатель. Они поздоровались с Тихомировым.
– Я сейчас. – Анна выскользнула из комнаты.
Как и в прошлый раз, Тихомиров услышал через тонкую дверь разговор в коридоре. Только теперь у Евдокии Петровны деньги взаймы просила Анна, и спросила не червонец, а четвертную. И старуха по-прежнему плохо слышала, поэтому громко переспрашивала.
По тому, что Анна вернулась оживленной, Тихомиров понял, что на этот раз деньги занять удалось.
– Вот что, – сказала Анна, – я в школу, у меня занятия, а вы пообедайте в ресторане. Насколько я знаю, теперь его очередь вести тебя в ресторан… – Анна незаметно сунула писателю кредитку в карман пиджака. – А вечером спокойно поговорим…
И снова, как когда-то, Тихомиров и писатель сидели в ресторане.
– А как Пехов и модистка? – спрашивал писатель.
– В райцентр перебрались. Ребенка родили. Он в коммунхозе, она в ателье. Квартиру пока снимают.
– А Ильин?
– Нормально. Машину купил. Опять лауреатом стал.
– А эта, которая вас не пропускала?
– Ее с культуры в «Заготлен» перевели.
– Значит, льна в районе не будет.
– Ей год до пенсии остался, много напортить не успеет.
– А если она не захочет на пенсию? – спросил писатель.
– Теперь таких прямых не оставляют, с почетом провожают, – успокоил писателя Тихомиров и осторожно поинтересовался: – А как работа продвигается?
– Честно говоря, не очень. В тупик зашел. Я завтра на работу выхожу. В стройтрест, в отдел технической информации. Приятель пристраивает.
– А как же пьеса? – удивился Тихомиров.
– По вечерам буду писать, в выходные дни…
– Не ходи, – сказал Тихомиров. – Делу надо целиком отдаваться, а если вечерами и по выходным, ничего не получится.
– Что получится, будет видно, а пока жизнь не получается. Скоро год, как я денег в дом не приношу. Бьется она и в школе, и в интернате, а сейчас хочет уборщицей устроиться в больницу. Боюсь я, вдруг надоест ей и уйдет.
– Пусть уходит, – сказал Тихомиров. – Хотя, конечно, грешно говорить так мужу своей дочери, но дело важнее женщины. Женщины будут другие, а дела может и не быть. Сам же говорил, помнишь?