Мой Пушкин. Сборник стихов - страница 2
Шрифт
Интервал
Цепью, что «на дубе том»,
Мы прикованы навечно,
Как молитвой и постом.
Струны тонкие играют
Им разбуженной души,
Его чувствами страдает
Сердце русское в тиши.
Постигая наслажденья,
Радость, боль, любовь, тоску,
Привыкаем к ним с рожденья,
Как к грудному молоку.
С ним в душе везде мы дома,
Пушкин в нас, как в сердце – кровь,
И страницы его тома
Мы листать готовы вновь.
1.11.2009
Лира
Был век французский на Руси,
О том историю спроси.
К нам гувернёров господа
Везли из Франции тогда.
Дабы привить нам вкус французский,
Везли бордо, пирог страсбургский,
И вот уже картавил в нос,
Кто с языком французским рос.
Так с детства был воспитан Пушкин,
Но не играл, как все, в игрушки:
Он мсье Русло частенько бил —
Француза мальчик не любил.
Он рос дичком, будто случайно
Родившись в собственной семье.
Вот он и бил их всех «отчайно»,
Будь то мадам, будь то месье.
Спасла его однажды Муза,
У изголовия присев:
«Тебе не буду я в обузу,
Со мной ты станешь лучше всех,
Тех, кто сочтя себя Омиром,
Взяв лиру в руки, станет петь,
Но лишь тебе, её кумиру,
Удастся ею овладеть.
С тобой всегда незримо буду,
Ступай в чудесную страну.
Я ж обещанья не забуду
И подтяну всегда струну».
И ощутил он вдруг: беззвучно,
Мелодией «до-ре-ми-фа»
В нём зазвучала благозвучно
В груди рождённая строфа.
И он вкусил той сладкой муки
И воплощенья мысли в слог,
Что лишь пером даётся в руки,
Когда есть вдохновенья взлёт.
И он взлетел над бренным миром,
Нам без него на свете жить,
Но глас его заветной лиры
Века не смогут заглушить!
25.03.2010
Дядька
(Никита Тимофеевич Козлов)
– Что ж, едем, Тимофеич?
– Едем, батюшка!
– А куда едем, знаешь, старче?
– Да по России, куда ж ещё! –
отвечал Никита.
С.С. Гейченко. «У Лукоморья»
Ну что, читатель, не устал?
А коль устал, присядь-ка,
Да я ведь тоже недоспал,
Послушай-ка про дядьку.
Это какого? – Да того,
Козлова, про Никиту,
Ты что, не слышал про него?
Прикрой-ка дверь, открыта.
Так вот, это тот самый дядька, тот,
Что Пушкину, поэту,
Служил слугой за годом год,
Зимой, в мороз, и летом.
Простой парнишка крепостной,
При барском доме вырос,
Порой голодный и босой,
Ходил он петь на клирос.
Был балагур и весельчак,
Слыл малым-самоучкой,
На балалайке он бренчал,
Порой гитару мучил.
Пилил, строгал, таскал мешки —
Толковый был работник,
Про соловья слагал стишки,
Того, кто был разбойник.
Когда же Пушкину трёх лет
И не было от роду,