Утро было серым и бессмысленным. Максимов в первозданном виде лежал на кровати и смотрел в потолок. По потолку ползло что-то бледное, мохнатое, с множеством лапок и, наверное, липкое. Откуда? На дворе канун Нового года, насекомых нет. Зато в активе галлюцинации и страшные воспоминания – до того момента, пока он не наклюкался как свинья. И почему он, собственно, в первозданном виде? А вдруг Маринка зайдет?
Он закрыл глаза. Когда открыл, существо одолело трещину, делящую потолок на две неравные трапеции, перетекло на стену и оседлало недоверченный шуруп. В зеленого человечка, весьма уместного по количеству вчерашнего выпитого, не превратилось.
Он смотрел на стену минут пять, пока не понял – произошло событие. Не хорошее, не плохое – просто событие. Он снова остался жив. Рука нашарила тапку. Бросок – гусеница рассталась с шурупом. В голове взорвалась граната, Максимов учащенно задышал.
Похмельный день начинался. Он встал, раздавил гусеницу. Нормальная домашняя гусеница, отлично сочетающаяся с Новым годом. Из цветочного горшка, очевидно, вылезла, Маринка там чего только не выращивает. Натянул дырявое трико. Долго и задумчиво созерцал одинокий шуруп в стене. Сколько лет прожил в этой комнате, а ни разу не замечал, что из стены торчит шуруп.
Это ж надо так напиться. Последнее воспоминание – испуганный скотчтерьер с козлиной бородой, шарахающийся от незнакомого дяди, и хозяйка терьера, взирающая на пьяного сыщика с тихим ужасом. Бетонный забор, канава, разливное пиво на брюках… Бичуем, Константин Андреевич? Ангел-хранитель заботливо, как уже не раз, довел его до дому, сопроводил до унитаза и уложил в постель.
Из кухни доносились лающие звуки. Подобно Семен Семенычу Горбункову, очнувшемуся с похмелья и не нашедшему в квартире жены, он ухмыльнулся и побрел на кухню. Увы, там не было даже мента, жарящего яичницу. На улице лаял и чихал прохудившийся «Опель» соседа Борзых, этот звук доносился из форточки. На столе лежала записка: «Папахен, я уже убежала. Так держать!»
– Стыдно, Максимов, стыдно… – пробормотал он и открыл холодильник. Спиртного не было – Новый год еще в перспективе. Утренняя гомеопатия исключалась. В наличии имелись майонез и курица. Вид торчащей из кастрюли гузки лишь усилил страдания. Проглотив тошноту, Максимов потащился в ванную.