Бабелюк вышла, закрыла за собой дверь. А потом долго из коридора доносилось стук-стук-стук-стук-стук-стук…
Лариса вздохнула и спросила с отчаянием:
– Валерий Борисович, а можно я вам домой позвоню?
Ладейников согласился, не представляя, чем это может закончиться.
Вечером того же дня Лариса позвонила. Но только в квартирный звонок…
Он открыл дверь и увидел аспирантку – в коротенькой юбочке и мокрой шелковой блузке, прилипшей к телу.
– Вот, под дождь попала, – виновато улыбнулась Лариса и протянула ему бутылку виски «Лонг Джон».
Ладейников стоял на остановке маршруток и размышлял. С одной стороны, он не очень рвался в морг опознавать Ларису, а с другой стороны, все равно придется рано ли поздно. Не будут же ради этого вызывать из Макеевки Ларисиного отца, который к тому же вряд ли приедет: у Ларисы с ним были более чем натянутые отношения. Отец даже с бракосочетанием ее не поздравил, хотя Ладейников отправил ему на Украину деньги на авиабилет в оба конца.
«Двадцать восемь лет… – с грустью подумал Валерий Борисович. – Красивая молодая женщина, и вот как все для нее закончилось…»
Пассажиры подходили к остановке, набивались в маршрутки, но он не спешил вслед за ними. Большинство из тех, кто садился в микроавтобусы, были молодые люди и девушки с портфелями и сумками. «Студенты», – вздохнул Ладейников. И ему вдруг стало обидно оттого, что он никогда уже не войдет в знакомые аудитории, не почувствует ставшей родной атмосферы. Возможно, ему удастся найти работу в другом институте, но, возможно, его ждет нечто совершенно иное.
Уволенный доцент смотрел прямо перед собой и не видел, что ему машет рукой Александр Орешников. Тот высунулся из своей старенькой «шестерки» и пытался обратить на себя внимание. Наконец, поняв, что это не удается, позвал:
– Валерий Борисович!
Ладейников подошел.
– Садись, довезу, – предложил Александр. – Тебе куда?
И тогда Валерий Борисович понял, что встреча в морге неизбежна.
– В Покровскую больницу, – со вздохом ответил он.
– Поздно вчера разошлись? – спросил Орешников, когда машина тронулась с места.
– Честно говоря, не помню, – признался Ладейников. – Как ты ушел, сохранилось в памяти. И как сам домой добрался, тоже. А вот во сколько точно, не знаю. Часа в два, вероятно.
– В час только я ушел, а вы еще сидеть остались.