– Сколько детей умрут от лихорадки?
Сколько стариков отправятся на последнюю прогулку в зимний лес,
когда истощаться запасы кладовых? Армия недавно проходила и забрала
половину съестного, оставив лишь минимум крестьянам. А сколько
просто замёрзнет без этих шкур и этого меха? Если вам нужны деньги,
то отправляйтесь в деревню, возьмите черепа и шкуру огра, мы сами
хотели их принести в знак доброй воли, но пока не успели...
здоровье меня подвело снова... – прокашлявшись я взял паузу,
похрипел и продолжил говорить: – Но дайте мне хотя бы одну зиму и
треть весны. За это время армии у гоблинов никак не появится, но
зато вы увидите результат. А после уже решите, стоит ли дальнейшая
игра свеч или же деревню нужно вырезать. Я считаю, что смогу
сделать так, чтобы мы сосуществовали в мире и согласии.
И в отличие от своего подчинённого
командир обладал куда большим жизненным опытом. Он и сам был из
деревни, прекрасно знал о чём я говорю. А уж когда я начал говорить
про умирающих от болезни детишек, то он и вовсе оказался полон
сомнений. С одной стороны гоблинов стоило убить, с другой же...
командир, как и многие другие, прекрасно понимал всю ситуацию в
королевстве и то насколько дворянам в целом насрать на простой люд
и насколько им насрать сейчас, когда всё внимание приковано к
границе с другими государствами.
И если юноша был инфантилом и
реально готов был вырезать всех гоблинов, ведь делил мир просто на
чёрное и белое, то командир относился скорее к тем, кто понимает
важность пожертвования тысячи ради спасения миллиона. Для него
особой дилеммы тут и не было.
– Бритта, Рох, Гери, – обратился
командир к своим бойцам. – Притащите голову огра и черепа
гоблинов.
Я в свою очередь кивнул Лире,
которая отправилась проводить авантюристов к трофеям. Капитан в
свою очередь повернулся ко мне:
– Как тебя зовут?
– Вильгельм де Ромар.
– Недалеко отсюда кто-то вырезал
отряд дезертиров. Тоже твоих рук дело?
– Моих.
– Там было много табличек с...
– Они уже давно разбойничали. Очень
давно. И дезертирство стало далеко не первой и не единственной
причиной смертного приговора.
Да, теперь у меня не было никакой
причины сомневаться в том, что этот человек был бывшим солдатом. И
его невероятно задевал случай с дезертирами, которые опозорили
армию. Он не хотел верить, что половина солдат мало того что
сбежала, так ещё и занималась разбоем и грабежом собственного
народа, попутно продавая рабов в Империю Бахарут. Но и от правды он
бежать не мог, просто больно было признавать правду.