— Я подумал одну вещь, — воодушевленный принц, разумеется, не
дал ей шанса опомниться. — Скоро будет благословенная ваша свадьба.
Я желаю сделать вам подарок.
Паника в глазах вязуньи заплясала как пожар. Ей и так ничего не
нужно от принцев, а тут еще суровый светский этикет! Брать ценные
подарки от мужчин — скандал на всю столицу! А «царевне» принять
подношение посла — как понимают подобное? Что, если отказ аукнется
скандалом на весь мир и всех поссорит?
Отец уже не раз в досаде поминал — не всякая встреча ей будет
приятна, но имя приносит и бремя забот. Равноценно отвечать на
дружелюбие принца-союзника — разве не прямой долг леди ее
титула?
— Для вас и господина Карнелиса, — уточнил, улыбаясь, посол. —
Его умение древесной магии Тассир не стал уважать меньше. Я пришлю
подарок после торжества, но я вовсе не знаю ваш вкус. Помогите мне
выбрать.
Почти незаметным движением головы он отправил секретаря
исчезнуть сию же минуту. Знака затылком хватило: помощник быстро
поклонился в спину и потянул обоих коней за собой.
Когда принц остался перед ней — смиренно ждущий, уже бросивший
ради нее все дела! — что могла ответить участливая бывшая
вязунья?
«Юлий Антониевич сильно рекомендовал тассирские ковры, —
язвительно напомнила ей внутренняя Арис. — Такой поворот будет даже
забавным.»
***
Лавка занимала цоколь каменного дома на респектабельной улице
Кочек. Сразу под вывеской «Дорогой ковер для дорогих господ»
начиналась широкая лестница вниз — вела покупателей в маленький
зал, который Арис по привычке назвала «подклетом».
В отличие от множества известных ей подклетов, прохлада здесь
была сухой. Свет из окна под потолком усилили чарованные лампы, и
эту легкость дополняла чистота беленых стен. Резная деревянная
панель украсила лишь левую от входа сторону, где приглашающе скучал
чугунный круглый стол и длинная тахта с расшитыми подушками.
Обманув ожидания Арис, ковры не бросались в глаза: свернутые по
примеру бревен, они покоились напротив той стены, а самые короткие
— стояли трубочками рядом. Лишь два чарующих узорных полотна висели
по бокам, соперничая за внимание входящих.
Селим в мягких туфлях шума не произвел, но каблучки сапожек Арис
на всю лавку объявили нисхождение желанных «дорогих господ».
Ковер на дальней стене сейчас же собрался складками — из комнаты
за ним, растягивая рот, елейно выплыл пожилой тассирец. Он учтиво
пригнул седеющую голову, и вдруг заметил на перстнях Селима что-то,
отчего, бледнея, подломился пополам.