- Ишь, вышагивають! — сплюнула под
ноги бабка Мызька, главная деревенская сплетница. — Энто они для
моциону, — со знанием дела продолжила она просвещать своих товарок,
других скучающих бабок, ну и нас, малолетних бездельников, заодно.
— У энтих городских так принято: гулянья, значить, на свежем
воздухе, для поднятия здоровья и настроения. Ходють туда и ходють
сюда. От энтого кровь у них быстрее шевелится и румянец на лице
выступает. Я-то знаю. Я ж у лекаря в городе помощницей, почитай,
десяток с лишним лет отработала. А ежели ходить-то не будут, то
могут и замертво рухнуть.
- Надо ж, какие ужасы. Нечто такие
больные там все, в городах-то энтих? — удивлялись пожилые подруги
Мызьки. Они верили в её авторитет свято, несмотря на то, что
отлично знали, что у лекаря их предводительница работала
поломойкой. Насчёт помощницы — это было так называемое
художественное преувеличение, простительное деревенской сплетнице.
Как ни крути, в городе она какое-то время и впрямь жила, с лекарем
знакома была. Чего ещё надо для того, чтобы стать экспертом в
городской жизни и здоровье всех людей, в городах этих
проживающих?
- А то! Там, в энтих городах, у
лекарей работа не переводится, — продолжила повествование бабка
Мызька, радуясь интересу к своей персоне со стороны окружающих, —
не то, что у нашей травницы. Та сено свежее по летнему времени
соберёт, настоек наварит. Для наших деревенских сойдёт. А у
городских организма другая, нежная, она серьезного подхода требует.
Следить за ними надобно, чтоб не померли раньше времени.
- Ох, ты ж тяжкая наша доля. Все там
будем, и городские, и деревенские. Но нам-таки проще, нам хоть
моционы эти не требуются для убегания крови. Сама бежит, ежели
порезаться. Косой там аль серпом нечаянно руку распороть.
- Ну так городские они, известное
дело, слабые. Зато денег у них до пуза. Вот виш, какие сандали-то
носят! Небось кажный день грязь месить сандали-то поизносятся. Да
им-то что! Новые куплять.
- Да уж, поди, есть средства-то,
есть. Глянь, старостина-то девка в каких рюшах и воланах, вся
разодетая. Мужик ейный тоже в стираном. Бусы опять же красные
такие, он как горят.
Бусы и впрямь были знатные. Не у мужа
старостиной дочки, конечно, а у неё самой. Не заметить такие бусы
было невозможно: огромные красные шары, к тому же лежали они на
внушительной женской груди, располагаясь потому практически
параллельно земле. Хозяйка бижутерии пошла статью в мать. Ещё через
несколько лет и мужу, чтобы обнять родную супругу, придётся на
помощь трёх помощников звать. Или руки отрастить длиннее втрое чем
нынешние.