– Отлично. – сказал я, –
Значит ты, Йозеф, будешь грозно тыкать пушкой в пассажиров. Ну а
тебе, друг, – я указал на Феликса, – остаётся самое важное: снять с
товарища Ленина последние портки. Ты же у нас в них и пойдёшь в
качестве приманки. Ульянов ваш же довольно невысокий?
– Не настолько. – буркнул
Йозеф.
– Всё равно лучше варианта у
нас нет. Он, конечно, гораздо моложе вашего вождя, но если его
укутаем как следует, то издалека будет не отличить. В любом
случае... Good on ya, mates! Говорить буду я, но, если что
импровизируем!
Прежде, чем я это сказал, под
мост, где мы стояли в полутьме, вкатился новенький сороковой
Rolls-Royce. Он же "Серебряный призрак". Классика автопрома
метрополии, на которой в ночи ехало всего двое. Мы, как и
планировалось, вышли поперёк дороги, заставив автомобиль
остановиться в нескольких метрах от нас. Из окна высунулась голова
с рыжими волосами, слегка раскосыми глазами и короткой
бородёнкой:
– Товарищи! – обратился к нам
мужчина средних лет, картавя, – Как проходит патруль у наших
доблестных красноармейцев? Почему вас так мало в отряде?
Мы подошли поближе и
продемонстрировали главе партии оружие, которое прятали под
длинными полами плащей. У меня в руках был Винчестер тысяча
восемьсот девяносто седьмого, который я позаимствовал у своих новых
приятелей. Им же остались две винтовки: рычажная и автоматическая.
По странному совпадению, все наши пушки были американского
производства. Это натолкнуло меня на одну странную
мысль...
– Выходите! Come out,
comrades! – сказал я, стараясь пародировать американский
говор.
Не видя смысла сопротивляться,
оба пассажира покинуло машину: сам Ленин и его водитель-охранник.
Йозеф тут же отнял у обоих пистолеты и приказал сесть на землю. Я
грозно навис над двумя не слишком переживавшими по поводу
происходящего, жертвами ограбления и сказал:
– Нам нужна ваша машина. Она
вроде вполне ничего для того, чтобы свалить к "Siberia expedition"
из этого проклятого города.
Ленин порылся в кармане своего
пальто и выудил оттуда документы:
– Вы знаете кого вы грабите? Я
вообще-то Ленин.
Я взял протянутую бумажку в
руку, повертел её для вида, а после отдал обратно:
– Sorry, Лена. По-вашему, я
могу только говорить. Читать меня не учили. Моих comrades, тоже.
Ваша кириллица, всё равно манускрипт Войцеха. Ничего не понятно, но
невероятно интересно.