С губ срывается тихая усмешка. Она обставила меня в два счета.
Стерва без труда удерживала на себе мой взгляд. Женщин, которых я все это время трахал, не могли вызвать и половины ощущений, что заставила меня испытать эта избалованная девица. Хуже того. Она заставила меня почувствовать, каково это — быть беспомощным. И это херовое чувство.
Парадокс, но я не могу не отметить, что рядом с ней перестаю чувствовать себя одиноким. Потому что Мерф, как голодный гризли, пробирается сквозь дебри моего леса туда, где ей нет места, как и любой другой девушке. Мой удел — одиночество, и менять это я не собираюсь.
Знаю. Я играю с огнем. С чертовски опасныме огнем. И, если так продолжится, ничего хорошего нас не ждет. Но, черт. Это уже не остановить. Отрицать тот факт, что Мерф волнует меня, не могу.
Все еще заведенный, я падаю в кресло и, открыв ноутбук, начинаю просматривать все записи вчерашнего дня. За девчонкой нужен глаз да глаз. Рвется на волю чертенок. Любым путем.
Со скучающим видом щелкаю кадры, в которых не вижу ничего подозрительного. Но едва сдерживаюсь от ухмылки, когда наблюдаю, как она раздраженно бросает ноутбук на кровать и как воодушевляется, найдя аптечку. Непроизвольно мое тело вновь приходит в напряжение, когда она заходит в ванную и начинает избавляться от одежды.
Только не смотреть. Я не должен смотреть!
Сглатываю, палец замирает над кнопкой управления, но я не переключаю. Идиот. Медленно скольжу языком по пересохшие губам и не отвожу взгляда от монитора, пока обнаженное тело быстро не скрывается за перегородкой душевой. Я мог бы включить запись с другой камеры в ванной, но, прикусив до боли губу, чтобы отрезвить разум, просто перематываю дальше.
Вот только дальше меня ожидает очередной капкан. Увидев на экране танцующую голую задницу в гардеробной, проклинаю все на свете. Почему она такая... необычная? Сжимаю челюсти, однако взгляд не отвожу, наблюдая, как холмики ее грудей упруго подпрыгивают и дразнят своими призывно торчащими горошинами.
Черт, во рту мгновенно собирается вязкая слюна, потому что я вспоминаю эти гребаные аккуратные соски, которыми она трясла прямо перед моим носом. И где-то глубоко внутри меня, под многотонным слоем ярости, в тот момент, я желал высвободить руки. Вопреки здравому смыслу. Смять ее сиськи в своих ладонях и втянуть в рот эти, мать вашу, тугие соски. До одури хотел услышать, как из ее грязного ротика вырвется настоящий стон. Сочный. Громкий. Несдержанный. Так, чтоб член прострелило от волны экстаза.