Лениво захожу на кухню, как под гипнозом следуя к кофемашине, но внезапно улавливаю до боли родной запах табака. Тут же оборачиваюсь и, заметив сидящего за столом отца, замираю на месте. И сердце бросается вскачь, провоцируя ноги гудеть от желания сорваться и броситься ему на шею. Вот только строгий взгляд отца не позволяет мне этого сделать, и я остаюсь неподвижной.
С минуту мы просто смотрим друг на друга, а потом мне приходится принять неизбежное — старший О’Доннелл зол. И хуже того, я понимаю, что он не заберет меня отсюда.
— Стоит отметить, — отец первым нарушает тишину, выпуская в воздух облако дыма, — система охраны у него выше всяких похвал, раз ты все еще здесь и проблем у меня не прибавилось, — с холодным сарказмом подмечает он, изучая меня от кончиков пальцев босых ног до головы с растрепанной копной волос.
По спине пробегает озноб, и я сильнее укутываюсь в плед, благодаря Господа, что он меня укрывает.
— Скажи, что ты приехал забрать меня, — стараюсь изобразить на лице естественную улыбку, но губы не слушаются. Еще бы, после вчерашних варварских поцелуев я вообще удивлена, что они остались на месте.
— Я привез твои вещи, — отец вырывает меня из порочных воспоминаний.
Вот же черт. Прикусываю изнутри нижнюю губу, выбрасывая из головы гребаного Форкса. И только спустя мгновение эхо отцовского голоса доносит до моего спутанного сознания смысл его слов.
Как привез вещи?
— Ты серьезно? — не в силах подавить разочарование, я сжимаю челюсти. — Ты не оставишь меня здесь, — твердо заявляю я, прекрасно зная, что уже обречена на гнев отца.
— Всему есть предел, Мерф. Мое терпение закончилось, — убийственно спокойным тоном произносит он, но разве возможно скрыть разочарование в родной дочери?
И от осознания этого у меня самой внутри что-то разрывается, ломается на мелкие детальки, которые впиваются в меня острыми краями, заставляя гореть от чувства вины. Однажды он уже чуть не потерял меня из-за того, что я переборщила с наркотиками на одной из вечеринок. После того случая я больше ни разу не прикасалась к этой отраве. И в ту ночь не прикасалась. Не верю, что могла.
— Я знаю, что опять подвела тебя, и любое мое объяснение сейчас покажется не более чем оправданием, поэтому не буду объясняться, но скажу лишь одно… Я не принимала ничего! — в ответ получаю очередной удар — пустой взгляд самого близкого мне человека. Следующие слова выдавливаю из себя шепотом: — Ты ведь знаешь, я бы никогда не приняла наркотики.