На свету дня решил рассмотреть труп
дворянина получше. Парень лет пятнадцати, максимум двадцати.
Светлые волосы, челюсть кубарем.
Глядя на свое отражение в воде, до
меня дошло: «Что-то мы с ним как две капли воды.»
Но, конечно, это невозможно, ведь он
— благородный наследник, а я — просто долбанный бездельник.
Маленький рост, бледная кожа,
большая голова, асимметричные черты лица.
От плохого питания началась какая-то
бяка, благодаря которой цвет кожи удивительно напоминал несвежего
упыря. То есть тело крестьянина мало чем отличалось от трупа
дворянина.
Хотя, если честно, сейчас у меня в
карманах больше золота, чем у него в аристократических штанах.
Может, стоит его труп обыскать сначала?
Вероятно, это был Новгородец. На его
безымянном пальце блестел золотой перстень в виде щита, с хищной
птицей посредине.
«Ну да, Кречетов
же....»
Рукоять меча в виде птицы, фамильный
перстень с птицей. Прямо какое-то тотемное животное или родовой
фамильяр.
«Наверняка, зело знатный
вельможа,» — подумал я, присваивая богатства нового друга.
Надо быть поосторожнее с этими
вещами и особо не светить. Если кто увидит, то начнут спрашивать.
Ведь наверняка его уже ищут. У знатного аристократа всегда есть
кому позаботится о нем.
Кстати, что та девка на берегу
кряхтела про кольцо?
«Оставь себе кольцо, а мне
писюльку дай», — вот, что она скозанула.
Значит, та писюлька была ей дороже
золотого кольца. Где, кстати, это блевотное письмо? Пощёлкал по его
пижамке.
«Ага, нашёл вот в нагрудном
кармане.»
Вытащив конверт, пригляделся ближе.
Спасибо вощёной бумаге, внутри, скорее всего тоже сухо.
На этом конверте что-то было
написано, но блин, я-то не разберу. Прошлый хозяин моего тела не
умел читать буковки.
Зато на конверте та же гербовая
печать рода Кречетовых.
За ночь этот труп стал каким-то
зелёно-голубым, с белыми пятнами тут и там. От этого гнилого месива
воняло, будто сам дьявол срал в угол лодки.
— Ну, а пинжак с отливом заберу, —
промолвил я ему. — И сапоги тоже. Надеюсь, ты, черт возьми, не
возражаешь.
Труп ответил мне какой-то тупой
ухмылкой. Всю ночь так пролежал — лыбясь в небо, бедолага.
Боже, какой кошмар! Серьезно, я был
вынужден сломать обе его руки, прежде чем снять кожаный дублет.
Задача не для слабаков.
На снятие его сапог я потратил
больше времени, чем на свой последний случайный секс. То есть
где-то две минуты.