— Угу, —
всхлипнула, рассеянно осмотревшись, — и грязно очень, бабуля не одобрила бы.
— Ты меня отцепляй,
и идем отсюда, — напомнил домовой, даже рукой дернул, отчего ржавые цепи
противно лязгнули.
— А чего сам
не отцепляешься? — проговорила, подозрительно сощурившись, — домовые вроде как умеют
перемещаться по только им ведомым путям. Странный ты какой-то, неопрятный и на
домового совсем не похож.
— Чегось?! —
возмущенно подпрыгнул на одном месте Харитон и, сотрясая кулачками, принялся
выговаривать, — если чего не знаешь, так не мели! Капкан-то ведьмин, как из
него выбраться? А грязен да оборван, потому как шел издалека. И чего значит «на
домового непохож»? Да мы… да я… у истоков стояли. Силушку баюкали, ведьмам
завсегда помогали…
— Откуда мне
знать, что ты правду говоришь? Отпущу тебя, ты меня по голове тюкнешь и…
— Клятву
дам, дура! Нужна ты мне больно! К своим шел, давно мать не видел, — рыкнул
Харитон и, чиркнув по грязной ладони ножом, невесть откуда взявшимся,
проговорил, — ни делом, ни словом ведьму…
— Эмилия, —
подсказала домовому, заметив паузу в его клятве и вопросительный взгляд,
обращенный на меня.
— Ведьму
Эмилию не обижу. Ну что?! Довольна? Все вы, ведьмы, недоверчивые больно.
— Откуда я
знаю, что это была клятва? Сам сказал, ведьма я необученная, ещё и силы
какой-то нет, — ехидным голосом протянула, тут же добавив, — где вспышка света,
что клятва твоя принята? Ну или на худой конец грох…
Договорить я
не успела, над головой раздался неясный, но громкий шум, а через секунду с
потолка полилась вода.
— Дождь, что
ли, пошел? — пробормотала я, подставив ладошки под мутную воду, и, все ещё с
сомнением посмотрев на взгрустнувшего домового, проговорила, — ладно,
показывай, как это с тебя снять?
С первого
раза сдвинуть намертво прикипевшую петлю мне не удалось, как, впрочем, и со
второго. Поминая бабулю добрыми словами, я только с четвертого раза справилась
с упрямой железкой и с витиеватым ругательством отбросила от себя ржавый
капкан.
— Идем, что
ли, отсюда. Дома у меня чай есть и колбаса с батоном. Подкрепишься и пойдешь,
куда шел, — проговорила я, первой направившись к ступеням.
На улице
действительно шел дождь. Тяжелые, крупные капли с шумом ударялись о камни, о
травинки и листву, смывая накопившуюся за несколько дней пыль. Бегать под
проливным дождем, а потом, укутавшись в теплое одеяло, смахивая с носа капельки
воды, пить горячий чай с малиновым вареньем я любила. Но сегодня к дождю
присоединился ветер, который, словно оголодавший зверь, набрасывался на меня,
грозя опрокинуть навзничь. Так что до дома я добиралась мелкими перебежками, то
и дело цепляясь за забор и клумбы.