Под
удивленный взор Харитона я принялась выкладывать прямо на лавку: масло, овощи,
рыбу, мясо…
— Хватит,
тащи все в дом, — остановил меня старик, задумчиво переводя взгляд с котомки на
покупки, — не знал, что у ведьм такие занятные вещички имелись. Ты смотри не
болтай об этом никому.
— Нет,
конечно, неглупая, понимаю, вот только… откуда монеты возвращаются? Неужели у
продавцов исчезают?
—
Сомневаюсь, но здесь я не мастер и не знаю, как все энто работает. Тебе с
бабкой своей об этом поговорить.
— Угу, да
где она, — обреченно махнула я, устало упав на лавку, вытащила из кулька огурец
и, обтерев его о собственный наряд, с хрустом откусила, а прожевав,
вновь заговорила, — к рынку меня внук болтливой соседки подвез и обратно
доставил.
— А я уж
думал, чего-то ты быстро управилась, метлу ведьмину что ли нашла, —
хихикнул старик, устроился рядом и, не выдержав моего аппетитного хруста, смачно
откусил от огурца.
— Метла,
кстати, у ворот стоит, — вполголоса протянула, заинтересованно покосившись на
растрёпанную упомянутую, — но я не об этом. Странные дела творились со мной,
когда я с внуком общалась. Стыдно признаться, но тянуло меня к нему, мочи не
было, как лас…
Я осеклась:
все же, Харитон — старик, подробности ему говорить необязательно, но спросить мне
здесь было не у кого, а нездоровое влечение меня встревожило.
— Ясное дело,
гарсалку на себя нацепил, чтоб, значит, для всех добреньким казаться, —
беспечно проговорил домовой, вытаскивая из кулька кружок колбасы; он, разделив
ее почти пополам, отдал мне меньшую часть и принялся жевать.
— Что за
гарсалка и почему меня от нее так плющило?
— Точно, ты
ж необученная ведьма, — тяжело вздохнул старик, с сожалением взглянув на
колбасу, и соизволил пояснить, — камень заговоренный, былые остатки прошлого.
Такими многие баловались, толку нет, так, мелочи. Чтоб, значит, хозяин добрым был
и за провинность не наказывал, покупатели щедрыми были, ну и девушки нос не
воротили. Тебе, видно, парень приглянулся, а вместе с гарсалкой ощущения
твои усилились многократно, и ведьма ты, хоть и не необученная, а вы завсегда к
этому делу были чувствительны.
— Фу, какая
дрянь, — брезгливо поморщилась и, не утерпев, тоже приступила к уничтожению
вкусной колбасы.
— Да, вы,
ведьмы, это дело не любили и держались подальше от тех, кто цепляет на себя
гарсалку.