– Это низко, Алонсо, – ошарашенно
прошептала Паула. – Ты торгуешь собственными детьми.
– Я делец. Такая у меня суть. А наш
сын пошел в меня. Уверен, он не польститься на красоту невесты и
сохранит голову трезвой.
Послышался всхлип, затем торопливые
шаги и хлопок закрывающейся двери.
Кайтана стояла, как громом
пораженная. Вся ее жизнь сейчас рушилась, как карточный домик.
Очевидной стала причина терпеливости, которую все эти годы
проявляла Филиппа.
Они дружили уже десять лет.
Давным-давно, когда Алонсо де Гусман только приехал в Бравиль, он
был простым идальго с пятью кораблями. Он хотел развернуться в
богатом портовом городе, но конкуренция была слишком велика, а
налоги непомерно высоки. И тут на одном из приемов, которые граф де
Карриоле устраивал для дельцов Бравиля, произошло чудо. Неприметное
на первый взгляд событие – дочери двух незнакомых прежде отцов
сдружились.
Набожный Васко де Карриоле увидел в
этом событии божье провидение. А как же иначе, ведь ангельский нрав
крошки Филиппы так благотворно влиял на спесивый характер его
собственного дитя? Кайтана даже согласилась ходить с ним в церковь
и почти смирно стояла на всех службах, держа за руку покорную дочь
Алонсо.
Кайтана возилась с ней, как с
домашним питомцем. Наряжала в свои платья, делилась игрушками и все
время просилась в гости к Филиппе, чтобы в ее комнате всю ночь
напролет рассказывать ей страшные сказки. И ничего, что у бедной
девочки после этих историй случались приступы и пропадал сон.
Родители были готовы к такой плате, ведь это позволило им стать
ближе к властителю Бравиля. Это сократило стоимость налогов, и уже
через год Алонсо де Гусман утроил количество своих кораблей, а еще
через пять лет заслужил титул барона.
Но нужна ли была эта дружба Филиппе?
Хотелось ли ей слушать по ночам про снежного человека и гномов из
подземелья? Нравилось ли ей скакать с Кайтаной на неуклюжих пони
или она дрожала от страха, потому что боялась высоты?
Ответы на эти вопросы могла дать лишь
сама Филиппа. Вот только будут ли они честными? Посмеет ли она
пойти против воли отца и признаться Кайтане в том, что все эти годы
выполняла роль проходного билета в светское общество?
Кайтана повела озябшими плечами. В
натопленном доме ей стало вдруг очень холодно и неуютно. Эта
комната больше не казалась родной и приветливой, кровать не
представлялась маленьким плотом, на котором они с подругой плавали
в ночной темени, спасаясь от воображаемых пиратов, а выросший за
десять лет фикус, что теперь доставал Кайтане до груди, источал
резкий запах предательства.