— Ей скоро спать, — Тамара Андреевна не отстаёт от нас ни на шаг.
— А мы тихонечко поиграем, — подмигнул ей и уселся на пол рядом с расстеленным для ребенка одеялом.
Яся показала мне все: кукол, развивашки, даже карандаши и разрисованный ими альбом. Когда все утрясется, и она подрастет, отдам в художку. Улыбнулся собственным мыслям. Девочка потёрла кулачками глазки и сладко зевнула.
— Она спит в кроватке или на руках? — спросил у Тамары Андреевны.
— В кроватке, — няня с подозрением на меня посмотрела.
— Вы позволите мне ее уложить? — решил не нагнетать и без того напряженную атмосферу.
— Попробуйте. Тимур, а вы правда отец нашей малышки? — решилась спросить она.
— А что? Незаметно? — поднял крошку на руки, уложил в кроватку. Яся так устала от новых впечатлений, что без проблем сама положила голову на подушку с нарисованными мультяшными слониками.
— Укладывайте, — не стала отвечать Тамара Андреевна.
Я сел рядом, просунул руку между деревянными прутиками. Дочка тут же крепко вцепилась в мой палец, а я тихо зашептал колыбельную, откуда-то всплывшую в моей голове:
Баю-баю, за рекой
Солнце скрылось на покой,
А у Ясиных ворот
Зайки водят хоровод.
Заиньки-заиньки,
Не пора ли баиньки?
Вам под осинку,
Ясе на перинку.
Откуда во мне это? Столько тепла и нежности просыпается рядом с уснувшей крошкой. Вместе с ним накрывает обида за то, что меня лишили нескольких лет ее жизни. Я не видел первых шагов, не слышал первого слова. Дочка заворочалась, и я вновь стал читать ей колыбельную, как стихотворение, петь отродясь не умею.
В прихожей щелкнул замок и комнату наполнил аромат духов моей женщины. Она с изумлением смотрит на нас с Ясей, а по лицу вижу, что поездка прошла неудачно или же не так, как она надеялась.
— Не договорились? — прошептал, поднимаясь на ноги.
33. Глава 32. Крис. Переговоры
-Отец! Сними запрет с партии! Это лекарство нужно детям. Они не проживут без него ни дня, - мой голос становится тише и тише с каждым новым словом, надежда на спасение умирает, разбиваясь на мелкие осколки о бесчеловечность родного отца.
Мы находимся в доме, где прошло моё детство. Где из любящего и заботливого папы мужчина, сидящий передо мной, превратился в сурового и безжалостного отца.
Кабинет, расположенный на втором этаже знания, погружен в лёгкий полумрак. Стеллажи с коллекционными изданиями книг практически не разглядеть, равно как и портрет, висящий по центру. А жаль. Я бы хотела ещё раз взглянуть на маму и бабушку.