— Оставь-ка ты эту ветчину
на потом. Пошли, — я подал ей руку, но Яна с опаской взглянула на мою ладонь.
— А куда?
— Обедать. Куда же еще?
— Я тоже поела бы что-нибудь, — подала голос
Нина, хлопая ресницами и царапая ими свои очки.
Кто бы сомневался!
— Вот и славно, — я взял контейнер Яны и отнес
его кадровичке на стол. — Вот вам бутерброд. А еще яблочко есть. И что там еще?
— Ириска, — промямлила Яна.
— Угощайтесь, Нина.
Вернувшись к стажерке, я не стал ждать, когда
она очухается. Взял ее за руку и потянул на себя. Так сильно, что немного не
рассчитал. Она влетела грудью в меня. И эти сосочки... У-ух! До самого сердца
пронзили меня!
— Ой... — шепнула она.
Ее теплая ладошка таяла и наполняла меня
теплом. Какой же это был кайф!
— Все, нам пора.
Я тащил девчонку за собой по коридору, а сам
думал о том, в каком укромном уголке бы ее зажать. Раздеть! Разорвать трусики!
Съесть ее всю! Растерзать!
Я привел Яну в кафе и усадил за стол.
Сердцебиение зашкаливало, руки охватил мелкий тремор. Рядом с ней я трясся как
Янозависимый, как ЯНАркоман!
— Выбирай, — я вырвал из рук медлительной
хостес меню и положил перед тихоней.
— Но я, — стажерка засмущалась и поджала губу,
— сумочку не взяла.
— Я угощаю, Ян.
Скромница так и не притронулась к меню. И я
понял, что девочка не разбалована мужским вниманием от слова «совсем». Но,
глядя на нее, не понимал: как же так? Почему?
ПОЧЕМУ? Почему никто
до сих пор не прибрал этот запылившийся бриллиант?
Намылить душистой пеной, вытереть насухо
полотенцем. А чтобы сверкал, облизнуть. Вылизать всю!
У нее ведь все: фигурка что надо, смазливое
красивое личико, кудряшки эти блестящие... а взгляд… он же сражал наповал!
Пусть ее одежда и была дешевенькой, а обувь пережила
не одну революцию —
это были такие мелочи! Ведь Яна даже в мешковине была самой настоящей красоткой!
Только слепой бы не заметил ее.
Яна ухаживала за собой: ее губы всегда были
накрашены и блестели, будто наживка для глупых рыбёх вроде меня, глазки
подведены, а на пальчиках красовался аккуратный маникюр. Такую девочку сложно
не разглядеть за невзрачным куском тряпья. Она же сияет и магнит к себе. Тянет
как будто магнит!
Я оглянулся по сторонам. Вдруг кто прямо
сейчас нагло облизывался на МОЙ бриллиант?
— Алексей Геннадьевич, я, наверное, пойду?