***
Темно, душно… Шея на сторону повернута, как у куклы тряпичной - сломана. Глаза не открыть, рук не поднять, ногами не пошевелить. Кто-то хватает его за плечи, тащит волоком, бросает грубо, сиплый голос бормочет:
- Давай, стягай мешок! Ховать пора, пока смердеть не начал…
- Мож, не надо мешок-то сымать, дядько Игнат, так заховаем?
- Чегой-то не надо?
- Уж больно у висельников рожи страшные, боюсь я йих… как начнет потом такой по ночам тягатися…
- Сымай, кажу, неча рассуждать! Ты на рожу-то не дивись, дивись в сторону.
Тут Нестор и сам чует грубую мешковину на лице, на плечах, жесткий узел, застрявший под ухом…
“Что со мной стало? Повесили меня, чи шо? Чому ж я тогда не мертвый, все слышу?”
- А это потому, что ты покаяться перед смертью не захотел, - шепчет вдруг на ухо льстивый, хихикающий голос, страшный, нечеловеческий… не говорят люди так, точно мед жуют пополам с болотным гнильем:
- Так-то, голубчик, Нестор сын Иванов… тело померло, а душа в нем и заперта, как покойник в церкви.
Дядько Игнат с помощником деловито продолжают орудовать: стаскивают с трупа мешок, сдирают робу тюремную - ну, запаскудженная, и что? - тож казенная, не в землю ж ее закапывать с мертвяком. Снова берут за руки-за ноги, укладывают спиной на голые доски… Домовина, грубо сколоченная, заскорузлая, вся в сучках, вот твое последнее пристанище, Нестор, и тем будь доволен.
“Не треба меня в гроб, не треба в могилу! Я живой, живой, я жить хочу… воли!” - хочет закричать, силится разомкнуть губы, но рот точно смолою залит…
В глазах темно, и все же он видит - каким-то странным, не телесным - зрением, как на лицо опускается деревянная крышка, и слышит, слышит глухой стук молотков: крышку забивают.
Теперь его - живого - опустят в яму, и он услышит последний, самый жуткий звук: как на крышку гроба падают тяжелые комья земли.
“Нет! Нет! Волю мне дайте… волю!” - ах, страшны его безмолвные крики, тщетны призывы, никто, никто не спешит на помощь.
Он не может пошевелиться, не может биться, но все же сопротивляется, борется из последних сил, гаснущим сознанием цепляется за слабый, дрожащий лучик света, похожий на огонек церковной свечи… кажется, он видит его в щель между досками…
Кто же принес свечку, кто молится за его пропащую, грешную душу?..
Кто пожалел несчастного висельника?