Суженый отпустил ее руку и исчез в метели. Она рванулась прочь со ступеней, рухнула в снег, и…
***
...Проснулась. Саша лежала в своей постели, волосы не заплетены, спутаны, сорочка вымокла от испарины, сердце билось отчаянно, как бабочка о стекло…
В окно светило яркое зимнее солнце, ни следа от ночных видений, ни тени от кошмаров, и только ладонь точно обожжена…
В изножье кровати сидела сестра, смотрела на нее, улыбалась, головой покачивала:
- Ох и любишь ты поспать, Сашка, лентяйка! Вставай скорее, умывайся, не то весь праздник проспишь.
- Какой праздник?..
- Какой праздник? Ты что, сестренка? Ждала-ждала крещенской ночи, да и позабыла все? На суженого мы сегодня гадать собирались…
- Леночка! Как же это так? Разве праздник не вчера был?.. Разве вы с Аришей к церкви старой со мной не ходили?
Сестра глаза к потолку возвела, вздохнула:
- Саша, Саша, вот же Гоголя начиталась на сон грядущий, небылиц Аришкиных переслушала! Не пойдем мы ночью ни в какую церковь, и думать забудь! А вот в баню пустую - это можно… как наши все в гости вечером уедут, так и отправимся. Нянюшка для нас уж все приготовила. Или ты передумала на суженого гадать?
Саша ничего не ответила, только руку с отметиной -ожогом - к сердцу прижала.
Сентябрь 1918 года, село Гуляйполе,
Александровский уезд Екатеринославской губернии
Саша давно уже перестала понимать, где она, и что с ней происходит. От целого мира остался только пьяный запах осенних трав, боль в руках и ногах да красноватая луна в лазоревом равнодушном небе. Все события последних дней казались дурным сном.
Она вот уже двое суток ехала в Екатеринослав из Москвы. Добираться пришлось кружным путем, через русско-германский фронт, поездом до Ростова, но в Воронеже состав задержали на десять часов из-за разбитых артиллерией путей. С пересадкой в Миллерово тоже пришлось ждать, когда найдется исправный паровоз. И вот теперь, уже почти в финале долгого пути, где-то посреди малоросской степи, их поезд был остановлен каким-то непонятным казачьим отрядом.
Человек в гимнастерке и высокой бараньей шапке, пробежавший по вагонам, громогласно оповестил пассажиров, что “сейчас состоится досмотр вещей и проверка документов, всем готовьсь!” Еще он кричал, что “все трудящиеся и мирные граждане находятся под защитой гуляйпольского революционного штаба”, а офицерам белой армии, если такие есть, предлагается выйти и обнаружить себя добровольно…