Из оживленной беседы выживших,
взбудораженных смертью товарищей и собственным спасением, Лука
вычленил имена. Знакомые ему бочонок-нюхач Зэ, крысомордый Щур,
чешуйчатый Жаба. Тот, что весь покрыт шерстью, лохматый, как
медведь, — Фург. Кособокий Скю напоминал восковую куклу, которую
забыли на солнце, она начала плавиться, деформировалась и
растеклась, а потом застыла: лицо складчатое, правая половина как
зарубцевавшийся ожог, рука короткая и толстая, левая свисает аж до
земли, тощая, будто птичья, одна нога более-менее нормальная,
вторая в два раза длиннее и коленкой назад, как у кузнечика. Имя
седьмого мутанта пока не называли, а сам он по большей части
молчал. Лука прозвал его про себя Тряпка, потому что очень тощий
морщинистый мутант был замотан в тряпье с головы до ног.
Щур сунул палец в рану Йогоро и, не
обращая внимания на последовавшие вопли, попробовал окровавленный
перст на вкус и вынес диагноз:
— Ребро порезано. К шаманам его надо,
а то помрет.
— Не дотащим, — не согласился
Жаба.
— И то верно, — развел руками Щур. —
Как ни крути, сегодня, Йогоро, у тебя встреча с Двурогим!
— Не каркай, гнида, — выплевывая
кровь, простонал четырехрукий.
— И че поперся к пожирателю? —
проворчал Щур. — Дался тебе тот чужак.
— Да он нас спас! — возразил Жаба и,
подняв когтистый палец, сказал: — Если б Йо не выволок его, это
сделал бы я. Не по чести своих бросать, кароч! Первый закон!
— Своих! — возразил Щур. — А Север не
пойми кто и откуда. Брешет как дышит, поди разбери. Мутный он! И в
Очаг не сам пришел! Забросили!
— Не свисти, сказки то все шаманские!
— взъярился Жаба и с сарказмом повторил: — Забросили! Ага,
вскормленный молоком Пресвятой матери Тайры, Крушитель мутов и
Истребитель Пустошей, конечно!
— А ты понял, как он их покрошил? —
оживился Скю, жутко перекошенный мутант. — Я ничего не вкурил.
Р-раз — и рассыпался пожиратель. Мож, этот вот и в натуре того…
Нужный, в общем. Избранный!
— Ну, итить-колотить, началось! —
взвыл Щур. — Не взломали еще ту щель, откуда вылезет Избранный!
Сказки это!
— Сказки? — прищурившись, переспросил
Скю. — А твой Истребитель Пустошей не сказки, что ли?
Сплюнув, он поднялся и заковылял к
лохматому Фургу, который, матерясь, что-то разделывал тесаком за
камнем. Ему помогал Тряпка.
— И я не понял, — пробулькал Зэ щелью
на животе. — Хоть рядом и валялся. Но ваще не просек. Я ваще не
зрел, чтоб так кто-то мог. Даже суперы не могут!