Антония я уговорил отсрочить выем
денег из опустевшей казны, а сам с Гердинией и своей сестрой Корой
в сопровождении отряда стражников отправился на Север —
договариваться с ярлами о союзе.
Нам устроили теплый прием. А ночью
напали — стражников перебили, меня лишили подвижности с помощью
непонятного прибора, попытались умертвить и выбросили в
радиоактивные Пустоши, посчитав, что я мертв. Я и был мертв и
только благодаря метаморфизму воскрес.
Там я и очнулся — чуть живой,
обескровленный, лишенный рук и ног, с отрицательным балансом очков
Тсоуи. Мое тело нашли рейдеры, мутанты Пустошей. Кто-то из них
хотел меня съесть, но лидер решил, что меня надо отнести в Убежище,
крупнейшее поселение мутантов.
Я не знаю, что с сестрой и мамой, не знаю, что в Империи — мне
предстоит как-то выжить, вернуть себе власть и помочь тем, кто мне
доверился…
Лука’Онегут, межмировой вселенский
странник в своей первой жизни, пришел в себя. Тело его было
тяжелым, мысли — неповоротливыми, язык пересох и казался шершавым.
Мир вздрагивал и колебался, как если бы Лука ехал верхом. Он
заставил себя разлепить веки и на миг ослеп от огненного солнца,
которое светило прямо в лицо.
— Он весит как гора! Он че, камней
нажрался? — проговорили совсем рядом надтреснутым стариковским
голосом.
— Привал! — скомандовали в ответ
зычным басом, и, сообразив, что кто-то его куда-то несет, Лука
зажмурился, чтобы не выдать своего пробуждения.
Его не плавно положили, а брезгливо
бросили наземь так, что голова от удара повернулась набок, глаз он
не открыл, но прикинул, что теперь удобнее рассматривать тех, кто
его тащил, и жгучее пустынное солнце не слепило глаза, а грело
затылок. До слуха донесся шорох одежды, оханье, кто-то с кем-то
вяло переругивался, остро ощущалось, что эти люди устали.
Лука решил пока не показывать, что
очнулся. Сперва надо послушать, о чем тут говорят, понаблюдать
украдкой, а заодно подумать, что делать дальше.
Сколько времени прошло с той
злополучной ночи? Две недели точно — столько было нужно
метаморфизму, чтобы адаптировать тело к новым условиям. А до
того?
Что случилось с Корой, жива ли она?
Варианта два: мертва либо продана в рабство — и неизвестно, что
хуже, учитывая, какая участь ожидает пленных девушек.
Следующим из-за завесы кошмара выплыл
образ Гердинии, приготовившейся обороняться: раскрасневшаяся, с
разметавшимися волосами… Только сейчас Лука понял, как привязался к
той, которой уже нет в живых. Или северяне не посмели убить
раканта, жену четвертого советника Кросса? Вряд ли что-то могло их
остановить, ведь здесь не знали о существовании ракантов.