Я покачал головой.
– Тоже архиподозрительнейшая личность, не так давно читал про него. – Теперь скрываться смысла нет, можно смело блеснуть знаниями. – Когда этот знаменитейший путешественник плыл в Персию, под Астраханью он попал в руки татарам. Жизнь со здоровьем остались при нем – в отличие от материальных средств. Возвращаться на родину без денег несподручно, и Афанасию стукнуло в голову совершить заграничное турне. В Индию. Чего мелочиться. В дороге он по нескольку месяцев жил в разных городах и селениях, купил породистого жеребца, чтоб подороже перепродать в Индии… Напомню: речь про обчищенного до нитки человека.
Ася удивленно косилась и, кажется, зауважала описываемую личность.
– Жеребец, видимо, был родственником курочки Рябы и тоже нес золотые яички, иначе не представляю, как, побродив по Индии, перед отправкой домой можно прикупить мешочек бриллиантов. За других не скажу, а у Афанасия получилось. Под Смоленском сей деятель умирает, а его записи оказываются в Москве и заканчиваются изумительной фразой: «Во имя Аллаха Милостивого и Милосердного и Иисуса Духа Божия. Аллах Велик». Нормально?
Ася скривилась:
– Предупреждаю: еще одна история из прежней жизни – и мой меч обретет собственную волю.
Вдали замаячил каменный силуэт в форме пальца, и мы вдруг съехали с дороги.
– Сразу на границу? – догадался я.
– Нельзя терять время.
– Мне нужно переговорить с Томой.
– Я вызвала ее, встречаемся за тем холмом. – Ася махнула куда-то вперед. – Не нужно, чтоб все видели, кто и куда едет.
– Мой переход реки должен остаться тайной?
– Томе сказать можно. Для того и встретитесь – вдруг в последний раз? Все же надеюсь на твой успех. Не представляешь, какую бучу я затею, если не вернешься.
– Дело может затянуться, – предупредил я.
Царисса кивнула:
– Торопить тебя никто не может – кроме внутреннего голоса. А он должен напоминать, что с каждым прошедшим часом ситуация для твоей подружки меняется в худшую сторону.
За холмом нас уже ждали.
Думал, придушу на месте за предательство, но нет. Увидевшая меня Тома бросилась на шею:
– Чапа!
Мои руки механически ответили, а через миг уже обнимали по-братски. На обиженных воду возят. Тома такова, какова есть, и больше ни какова – вот данность, бороться с которой бессмысленно. Тем более обижаться.
Тому сопровождала Грозна с «мужьями». Сейчас все выглядели как заправские войники – хорошо подобранные доспехи блестели, шлемы сияли, бело-синие с красным цвета сразу лезли в глаза.