С Веними все было в порядке. Он просто сидел рядом с сыном на
корточках, прямо на старом, покрытом инеем лапнике, который уложили
на снеговой пол еще прошлые обитатели этого шатра. Идор лежал в
чьей-то походной постели бледный до синевы и еле дышал.
- Как он? - я протянула Вениму миску. Каша уже немного остыла,
но аромат оцимума мгновенно заполнил пространство, вытесняя запах
замерзшей хвои. Монах неопределенно мотнул головой и машинально
взял миску, не отрывая взгляда от сына. - Веним, в каше травка из
Сердца пустоши. Она заживляет раны и придает сил. Ты должен поесть
сам и попробовать накормить Идора. И не сиди на холодной земле... Я
не хочу, чтобы ты заболел. Слышишь?
Я не врала. Я на самом деле беспокоилась за болтливого монаха.
Когда я успела так прикипеть к нему? Ведь дома, в Грилории, я его
терпеть не могла. Или это просто эффект «родную воронушки»?
- У Идора магическое истощение, - произнес Веним, глядя в темную
стену. Он как будто бы не слышал мой вопрос. - Если бы у меня была
магия, я бы помог ему... Но у меня ее нет... И никто не может ему
помочь...
В его голосе слышались слезы. И этот безмолвный плач весельчака
и балагура, который никогда не затыкался и говорил всякую забавную
или даже раздражающую чушь, резанул по сердцу сильнее, чем самые
сильные рыдания.
- Веним, - выдохнула я, опустилась на старый лапник, и обняла
монаха, - все будет хорошо. Слышишь? Я обещаю...
Я врала. Я совсем не была уверена, что Идор поднимется. Очень уж
его состояние было похоже на состояние Илайи, когда она лежала в
застенках Великого отца. И, возможно, «болезнь» у него такая же,
как у нее, и магическое заклинание, которое он применил, чтобы
создать защитить мой отряд, до сих пор высасывает из него
жизнь.
Но Веним мне поверил. В его глазах вспыхнула надежда, а на губах
появилась осторожная улыбка. И я снова соврала ему, желая закрепить
результат:
- Идор обязательно поправится. И будет очень недоволен, если
увидит, что ты заболел. Поэтому береги себя, Веним...
- Он меня вылечит, ваше величество, - на короткое мгновение он
стал совсем таким как прежде: легкомысленным и недалеким свинопасом
с большим сердцем. - Мой сын самый лучший лекарь в Епархии. .
Видели бы вы как он одной молитвой поднял на ноги свинью, которая
подыхала, напоровшись на вилы!