Кавалькада машин уехала, остался лишь один
темный внедорожник с тонированными стеклами. Именно в него меня
втолкнули, усадив на заднее сиденье. Слева и справа вновь
пристроились бугаи, мощными плечами зажав с двух сторон на манер
подставки для книг.
Больше они ничего не говорили, как и
водитель, молча включивший негромкую музыку и промолчавший всю
дорогу до поворота на территорию в интернат.
-
Дальше дойдешь сам.
Последовал тычок в спину, меня бесцеремонно
выпихнули на асфальт с приметной желтой разметкой. В сгущающихся
сумерках специальная краска была хороша видна и проблем найти путь
до ворот школы не возникло.
Проблемы возникли с охранником в будке,
упертый служака начал допытываться почему приехал так поздно и не
пьян ли я. Видимо подозрение вызвал слегка обалделый вид,
пошатывающаяся походка и общая бледность лица.
К
счастью, угроза вызова заместителя директрисы по воспитательной
работе осталась лишь угрозой. Охранник сам не хотел тратить время
на разборки, больше занятый экраном планшета, где шла трансляция
футбольного матча.
Выслушав короткую нотацию о правилах
поведения учащихся за пределами пансионата, я послушно кивнул, не
запомнив ни слова, и устало направился в сторону
кампуса.
Как
добрался, как заснул - в упор не помню. Последнее осознанное
воспоминание – бледный свет луны на выложенной гранитом дорожке,
дальше пустота.
- Ты
бухал что ли вчера? – раздался над ухом слегка удивленный
голос.
Едва
проснувшийся ум послушно перебрил варианты и остановился на
последнем, узнав обладателя.
-
Костик, ты бы не мог заткнуться? – попросил я, устало
переворачиваясь на бок. – У меня была трудная ночь.
- Да
я вижу, даже раздеться не смог, упал на кровать, и ботинки не снял,
- продолжал упрямый засранец, не желавший оставить в покое
несчастного меня.
Костя Зырьялов, сосед по комнате и самый
занудный человек, которого я когда-либо знал. Он мог часами
говорить о какой-нибудь хрени на абсолютно серьезных щах, и только
потом ты понимал, что это вовсе не издевка, он действительно верил
во что говорил. Иногда хотелось придушить его, настолько сильным он
становился душнилой, на каждое замечание отвечая чуть ли не
лекцией. В конце концов наше с ним общение свелось к стандартным
«привет-пока», «как дела», причем последний вопрос я всегда задавал
с опаской, ожидая развернутого ответа с пояснениями и
дополнениями.