- Я должен сразу предупредить вас,
Максим, что сведения об убийстве Кирова довольно противоречивы, -
сообщил Иван Иванович. - Свидетели, в тридцать четвертом - тридцать
пятом годах говорившие одно в пятидесятые стали рассказывать
совершенно другое. Да и Ежов, желая угодить Сталину, нагородил
такого, что черт ногу сломит…
- Именно Ежов? - уточнил Максим. -
Насколько я понял, это Сталин поручил ему найти доказательства
причастности к убийству Кирова зиновьевцев...
- Есть и такая версия, - согласился
Иван Иванович. - И она вполне имеет право на существование. Сталин
вполне мог воспользоваться случаем, чтобы расправиться со своими
врагами. А потом случившимся еще раз воспользовался Хрущев, но уже
чтобы опорочить Сталина. В итоге мы точно не знаем даже того, кто
именно присутствовал в этих коридорах во время убийства…
Хотя Иван Иванович был сотрудником
ФСБ, а никак не профессиональным экскурсоводом, на качестве подачи
информации это никак не сказалось. Рассказывал Иван Иванович точно,
емко, не упуская деталей и не отвлекаясь на посторонние темы.
Чувствовалось, что мужчине самому была интересна эта история, и ему
было приятно о ней рассказывать, тем более такому благодарному
слушателю, как Максим.
Вместе с Иваном Ивановичем Максим
прошел последний путь Кирова от самого входа, до двери кабинета,
возле которой после выстрела упало его тело. Встав на то место,
где, по словам Ивана Ивановича, упал на пол неудачно попытавшийся
застрелиться Николаев, Максим вытянул руку с выставленным вперед
пальцем и изобразил выстрел.
- Практически в упор, - прикинув
расстояние до головы Кирова, если бы он стоял перед ним, озвучил
свои выводы Максим. - Меньше метра…
- По мнению экспертов чуть больше, -
заметил Иван Иванович. - Вы не учли, что рост Николаева был сто
пятьдесят сантиметров, так что его руки должны были быть заметно
короче ваших.
- И все равно, очень близко… -
задумчиво произнес Максим. Иван Иванович странно на него посмотрел,
но ничего не сказал.
На прощание Иван Иванович подарил
Белову толстую папку, в которой он обобщил все известные ему версии
произошедшего первого декабря тридцать четвертого года, с указанием
возможного расположения всех людей, так или иначе упомянутых в
свидетельских показаниях. Разбираться в этих версиях Белову
предстояло уже самостоятельно.