— Какой воздух свежий... — протянул
он.
Я невольно тоже сделал глубокий вдох,
прочувствовав как морозная взвесь заполняет лёгкие. Пахло
перекопанной землёй, и чем-то до боли знакомым и родным. Словно
снова очутился у бабушки в деревне во время первых
заморозков...
— Гарик, ты же куришь всё равно, —
крикнул Володька в открытую дверь. — Какая тебе свежесть?
Мезенцев улыбнулся и махнул на Бабаха
рукой.
— Ты грязный весь, — протянул я,
указав на лицо.
— Конечно, ты же любезно все лужи
собрал, — добродушно протянул он. — Володь, есть у нас какая-нибудь
тряпка и техническая вода? Мне рожу обтереть.
— Техническая? — не понял Бабах.
— Ну да. Не питьевая.
— А как вода может быть не питьевой.
Пьёшь её, да и всё.
— Блин, Бабах, просто дай
какую-нибудь тряпку и воды, — улыбнулся я.
— Сейчас посмотрю...
— Так ты что получается, — осторожно
поинтересовался я уже более спокойным тоном, — застрелил этих
чуваков что ли?
Гарик сделал затяжку и выпустил
струйку дыма. Уголёк сигареты и синеватые завихрения казались
слишком яркими в этом пасмурном мире. А оранжевый Боливар вообще
буквально пылал огнём на фоне бесшумного снегопада.
— Да не, — улыбнулся Игорь. — По
большей части промазал.
— Они же с дороги слетели...
— Ну да, попал в центр ветрового.
Водила струхнул походу и руль крутанул. Вот и улетел в кусты.
Из буханки послышалось Вовкино
деловитое шуршание. В следующую секунду он перегнулся через
водительское сидение и повернул ключ зажигания, заглушив
двигатель.
— Экономить надо... —
многозначительно протянул он, после чего снова скрылся в
салоне.
Воцарилась тишина, в которой было
слышно только сипловатое Гариковское дыхание и стук собственного
сердца. Несмотря на то, что Боливар замер посреди дороги я не
слышал звуков приближающихся автомобилей. Даже следов никаких на
мёрзлом асфальте не наблюдалось. Только за буханкой тянулись две
грязные полосы, плавно проступающие словно из неоткуда.
— Володь, — окликнул Мезенцев. —
Рюкзак ещё мой захвати, только аккуратно.
Спустя несколько секунд хлопнула
пассажирская дверца и к нам, переваливаясь на своих ногах-шарнирах,
подошёл Вовка. Судя по изменившейся походке, он тоже порядком
перепугался, хоть и старался не показывать виду.
— Вот тебе твой пармезан, — с этими
словами он протянул Игорю мокрую ткань.
Неверное когда-то давным-давно это
была наволочка, или простынь. Сейчас же это больше напоминало серую
тряпку для мытья полов с пятнами машинного масла.