Кажется, Бекетов не пошутил ничуть!
Он будет торчать здесь, добавив на счёт моих неловкостей добрую сотню баллов!
Будь ты проклят, Бекетов.
Я выполняю процедуру, не свалившись, как он прогнозировал!
— Умница, — скупо хвалит, когда я умываю руки.
Я сильно покраснела от смущения, настолько сильного, что даже слабость отступает на второй план.
— Готова?
— К чему? — спрашиваю.
— Одеться, — едва уловимо гладит меня по щеке. — Тебе нравится щеголять передо мной голой. Или почти голой…
Бекетов первым выходит из ванной комнаты, однако он постоянно держит меня в поле зрения своего взгляда.
Не собирается упускать из вида.
— Твоя прошлая одежда здесь, — указывает кивком на картонный пакет, приютившийся у кровати. — Но там мало.
Вытряхиваю содержимое.
На пол летят крошечные кружевные трусики. Новые, с этикеткой.
— Это не мои трусики! Где моя одежда? Сорочка, пеньюар, чулочки…
— Наверное, выбросили. Надевай трусики.
В ответ я прикрываю грудь руками, словно только вспомнив, что на мне надета лишь полупрозрачная и короткая сорочка!
Одежда для шлюхи!
— Я ни за что не выйду из комнаты голой! И в том, что на мне сейчас надето, тоже не пойду!
— Надевай трусики, Анна-Мария, — тяжело вздыхает мужчина. — Я могу попросить хозяина борделя найти тебе одежду. Но не хочу находиться здесь больше ни одной секунды.
— Но я…
— Я пожертвую тебе свой пиджак.
— Ого… Какой ты щедрый.
— Оживаешь, Проблема. Начинаешь язвить. Поторопимся. Только перед выходом из комнаты мне придётся закрыть тебе глаза повязкой. Таковы правила.
— И ты им подчиняешься?
— Увы. Представь, как меня это злит? — рыкает.
— Ты пошёл на такие жертвы ради меня, — выдыхаю, натянув трусики и укутавшись в мужской пиджак.
Он скрывает всё от глаз посторонних. наполнен теплом и приятным мужским запахом. Мне в нём уютно, хоть он безразмерно велик.
— Ради тебя? Нет, Проблема. Я здесь не ради тебя. У меня здесь были свои дела. А ты… просто под руку повернулась! — убивает признанием.
Я замираю без движения.
Даже не знаю, из-за чего мне стоит беспокоиться больше: что Бекетову на меня плевать или что у него дела в элитном, закрытом борделе?!
Бекетов выводит меня из комнаты. Я ничего не вижу, но всё слышу. Впрочем, по тем звукам, что доносились до моего слуха, многого понять не получится. Шепотки, лязганье замком, треньканье лифта.