— Альфред, — вздыхаю, — я не хочу пока «оживать». Как бы мне не
хотелось, для людей я должен оставаться мертвым, — говорю и
принимаю из его рук новый бутерброд.
— Я знаю. Я знаю, что у вас есть веские причины для этого. Вся
беда как раз-таки в этом, — говорит Альфред и достает из сумки
пачку печений, — когда я получил посылку с инъектором и письмом,
написанным шифром, который знали только я и вы, то был счастлив. По
правде говоря, я с самого начала не верил, что вы умерли, — сказал
Альфред и начал делать новый бутерброд с колбасой, — не может труп
сгореть полностью. Не может. Только с бензином. И то не факт. И я
был прав, — произносит он и достает жестяные чашки, — а мисс
Затара? Как вспомню, в каком она была состоянии…
— Она была ранена?
— Нет. Ее защитил какой-то амулет, насколько я понял из
объяснений хозяина Брюса. Но… она была совершенно разбита. Лишь
через несколько дней она восстановилась настолько, чтобы уехать от
нас. С тех пор я переписывался с ней и могу лишь сказать, что она
до сих пор любит только вас. И, кстати, она до сих пор носит ваше
семейное обручальное кольцо, — говорит Альфред и открывает термос,
а я чувствую, как в душе растекается тепло. Любит значит, — а
теперь, я бы хотел услышать вашу историю, хозяин Чарльз. Уверен,
она будет крайне захватывающей, — произносит Альфред, передавая мне
чашку с кофе и пачку с печеньем. На это я лишь вздыхаю и начинаю
рассказывать о произошедшем со мной. Я говорю о случившихся со мной
злоключениях, о Лиге Теней, в которой теперь состою, о Рас аль Гуле
и его непонятных телодвижениях. Когда я заканчиваю, Альфред хмыкает
и доливает мне кофе.
— Ну, в данный момент я могу сказать лишь спасибо этому Рас аль
Гулу. Какие бы мотивы его ни сподвигли на это, но сейчас вы живы, а
это главное, — говорит он и отпивает из своей кружки.
— Я убивал людей, Альфред. Много людей, — говорю я, опуская
голову.
— Как и я, хозяин Чарльз, — неожиданно отвечает Альфред и,
заметив мое недоумение, пояснил, — в свое время я состоял в одной
конторе на службе Ее Величества и я не могу сказать, что все убитые
мной были в чем-то виноваты. Просто… так сложились обстоятельства.
Вы можете казнить себя, а можете жить дальше, чтобы сделать их
смерти не напрасными, — говорит он, а я недоуменно смотрю на
Альфреда, но, вспомнив фильм, хмыкаю.