— Тебе то грех жаловаться. У тебя уже пятая статья за год
выходит, благодаря количеству и «качеству» материала.
— Грешен, — соглашается он и, видя легкое непонимание на моем
лице, снисходит до объяснения, — Аркхэм — рай для
психолога-теоретика. Такого разнообразия отклонений как здесь, вам
не найти. Всего-то и нужно подобрать правильный подход к больному.
Ну и, каждое освидетельствование любезно оплачивается из
муниципального бюджета, что добавляет нули к моему банковскому
счету.
На этом беседа ушла в сторону пациентов, с которыми мне
предстояло работать. В основном это были люди с небольшими
отклонениями. Кроме того, было решено спихнуть мне и
психологическую консультацию чему я, если честно, был рад. Все-таки
идея собственного кабинета мне нравилась гораздо больше, чем
постоянное пребывание в Аркхеме.
В целом, я был доволен первым днем практики. Тем более, что от
меня не требовалось постоянное присутствие, достаточно было 2-3 дня
в неделю осуществлять обход закрепленных за мной пациентов и
проводить консультацию.
По возвращении домой, я увидел сидящую на крыльце Затанну,
обхватившую колени руками.
— Занни, что случилось? — спросил я когда Альфред помог мне
пересесть в кресло и я подкатил к ней.
— На, прочти, — сказала она, протягивая мне бланк. Это была
телеграмма с сообщением о том, что Джованни Затара объявлен
пропавшим без вести.
— Он что-то знал, — безэмоционально сказала Затанна, уставившись
в никуда, — он когда со мной прощался, говорил так, как будто мы
больше не встретимся. А я не обратила на это внимание, — она
говорила, а по щекам ее текли слезы.
— Я заварю чай, — сказал Альфред и пошел в дом.
— Занни, пошли в дом, — сказал я въехав на пандус. Уверенно взял
ее за руку и потянул внутрь. Она не сопротивлялась. Очень скоро мы
оказались в моей гостиной, куда Альфред с максимальной скоростью
доставил чайный сервиз. Я усадил ее на диван рядом со мной, налил
чая, положил туда две ложки сахара и отдал ей, — пей, — сказал я
уверенным, даже ультимативным тоном. Она, все еще находясь в шоке,
отпила от чашки. Не знаю, сахар ли или теплота напитка, но взгляд
ее сделался более осмысленным.
— Я знаю, что он жив, — уверенно сказала Затанна, вытирая
дорожки от слез и принимая платок из моих рук, — иначе бы написали
о смерти. Но… почему-то он решил исчезнуть.