Неджи, окрылённый успехом, рванул вперёд, сокращая дистанцию, в
надежде добить ошеломлённого противника, но песок закрыл Гаару
толстой сферой. Атакующая техника Хьюги столкнулась с защитной
техники генина из Суны, но одолеть защиту не смогла. Из поверхности
стен вылетели песчаные копья, которые заставили Неджи разорвать
дистанцию. Генин начал выжидать, а после согнулся, практически
прислоняясь к земле, и завёл одну руку за спину, а другую
вперёд.
Звенящая тишина наполнила стадион. Зрители затаив дыхание
ожидали ответа Хьюги, а он обязательно будет.
Руки и ноги не слушались, пошевелить ими было невозможно,
челюсть, казалось, была сломана. Юношу кинули в пруд с леденящей
душу водой. Брызги полетели во все стороны. Коля упал лицом к воде
и судорожно начал пытаться коснуться дна, или хотя бы
перевернуться. Но чего не дано, того не дано. Он старался судорожно
вздохнуть, но выходило только глотать воду. Лёгкие начали гореть,
горло саднило, всплески воды становились всё реже и реже, а затем
Коля окончательно затих.
Перед ним была лишь тьма, в которой он постепенно растворялся и
терял себя. Она несла его куда-то вперёд… Какого цвета у мамы были
глаза? Когда у отца был день рождения? Какое у него было имя?
Любимый цвет? А еда? Он лишь помнил, что тонул и пытался судорожно
вдохнуть, но толща водной глади давила и пожирала его. Помнил
горечь лёгких, вызванную недостатком кислорода, помнил как саднило
горло и как он продолжался бултыхаться. Но вскоре тьма расступилась
и яркий свет начал его слепить. Голова была неподвижна, он был
словно в коконе. Всё вокруг было мутным и нечётким. Размытые
силуэты огромных людей говорили что-то на непонятном языке. Он
слышал, как в общаге китайцы разговаривали между собой, и было
очень похоже, но как-то отличалось. Азиатщина какая-то. Время шло.
Зрение возвращалось. Слух обострялся. Юноша понял, что он умер и
переродился в новом мире, иначе не объяснить, почему он был
младенцем.
Его часто навещала женщина, которая, видимо, была его матерью.
Пышные каштановые волосы, ухоженные тонкие пальцы иссечены сеткой
из глубоких и не очень шрамов. На приветливом лице сияла улыбка, а
зелёные, вечно уставшие, глаза были полны любви и ласки. Ему было
тоскливо от того, что эти эмоции были не для него, а для того, чьё
место он занял… Из раза в раз она повторяла одно слово, стоило им
встретиться взглядами: