Тот, кого называли Князь, нехотя посмотрел на сцену, остановил
взгляд на моей скрипке … и в тот же миг все четыре зачарованные
струны одновременно лопнули, больно ударив меня по пальцам. Рядом
вскрикнула Хариса, с чьей арфой случилось то же самое. Спустя
полминуты у всего нашего оркестра не осталось ни одной целой
струны, а Граниди теперь, чуть прищурившись, смотрел на рояль.
— Не смейте! — выкрикнула я, представляя, что будет, если та же
участь постигнет и этот старинный дорогущий инструмент. — Хватит
всё портить! Что вы за чудовище?!
— Самое настоящее, — бросил он, глянув на меня, и снова
обратился к профессору: — Как видите, концерт сорвался. Такое
иногда случается. Но мы готовы спасти ситуацию и предоставить для
продолжения бала граммофон. Можете не благодарить.
С этими словами он вернул иглу на пластинку, а зал снова
заполнили звуки так нелюбимого мной джаза. Но окончательно вывело
меня из себя даже не это, а то, что ребята, ещё недавно танцевавшие
под классический вальс и мазурку, теперь выплясывали под это
подобие музыки. Будто им вообще было всё равно подо что и как
танцевать!
Глянув на порванные струны моей скрипки, я крепко сжала пальцы в
кулак и поняла, что не имею права просто смиренно уйти. Шепнув
заклинание разрушения, собрала на кончиках пальцев немного энергии
и решительно направила к граммофону. Как только магия достигла
цели, пластинка закряхтела, зашипела, а потом покрылась трещинами
и… разлетелась на куски.
Так вам, гады! Будете знать, как портить другим праздник!
Но мой триумф был недолгим. Стоило мне заметить разозлённый
взгляд Армана, и я поняла, что нужно срочно уходить.
Успела сделать только два шага, как почувствовала, что
зацепилась за что-то платьем. Быстро оглянулась, желая поскорее
освободить предательскую ткань от внезапного препятствия, и чуть не
подавилась вдохом, увидев, что край моего подола держат цепкие
пальцы Граниди.
Наши взгляды снова встретились, и меня окатило волной ледяного
презрения. Несмотря на то, что сейчас Арман стоял внизу, а я на
сцене, всё равно казалось, что именно он смотрит на меня
свысока.
— Это был коллекционный экземпляр, — процедил он, а в его глазах
стояла ярость.
— Струны на моей скрипке тоже были мне очень дороги, — бросила
я, стараясь вырвать из его захвата ткань юбки. — Отпустите
немедленно!