Но то, что происходило сейчас, сломало меня за считанные секунды. Так легко и без усилий, как никогда бы не смог сам Кемаль, если бы решил меня высечь снова.
Дышать было трудно. Ноги не слушались. А я шла вперед, понимая, что на фоне всего происходящего моё душевное спокойствие уже не имеет прежней ценности. Что я не смогу жить, зная, что не остановила это безумие, виной которому сама же и стала.
Дубай смотрел в глаза Кемаля. Смотрел, не замечая, что по щекам текут слезы. Каждый крик Амины, которую сейчас распинали на перекладине для порки, заставлял его тело содрогаться, и только усилием воли он не повернул голову.
- Я сам их написал.
Наверное, ничто не могло вызвать ярости дикой толпы так сильно, как это признание.
- Известно ли тебе, несносный мальчишка, - сощурился Кемаль, - что рабам запрещено знать грамоту? Ты скрыл свои познания от своего хозяина, как и Амина – от своего? Ты знаешь, что ей грозит за такое?
- Она ни при чём. Я обучился грамоте сам, шейх. Я один должен нести наказание!
- Почему ты не говоришь правду, Дубай? – Аль Мактум скосил глаза, остановив меня своим взглядом, но не задержав внимания. Он вёл себя так, будто не заметил. – Ты должен был прийти ко мне и сказать правду. Ты хотел помочь бежать моей личной рабыне!
- Я понесу наказание сам, - Дубай смахнул слезы, оставив на лице пыльный след, - но молю тебя пощадить Амину. Она была мне сестрой!
- Тем хуже для тебя, - Кемаль поднял глаза. – Мерхан-бей, ты можешь обратиться ко мне с просьбой. Если сам накажешь эту женщину.
- Сделай это ты, мой шейх, - поклонился лысый араб. – Это будет лучший урок покорности для неё.
- Что ж, несите кнут. А тебе, мальчишка, придётся смотреть перед тем, как я позволю людям избрать тебе наказание…
- Остановись!
Мои легкие обожгло огнем. А может, все это мне показалось. Внутри было в тот момент будто напалмом выжженное поле. Сама пустыня показалась ласковым оазисом по сравнению с этим. Рыдания подкосили меня, стоило лишь встретиться глазами с ошеломленным взглядом Дубая.
Мне хотелось обнять его и укрыть на груди. Не позволить даже яростным взглядом варваров коснуться единственного, кто имел право зваться благородным в этой преисподней. Что я почти и сделала, закричав, когда Кемаль схватил меня за шиворот.
- Шайтан тебя возьми, женщина! В свой шатер!