О, зря она это сказала. Я пригрузилась ещё больше, виня себя в смерти Найды.
— Влад, а ну-ка пошли, подышим свежим воздухом, — Арсений поднялся с дивана, на котором мы развалились втроем с Никой, и кивнул на застекленную лоджию.
За нами потянулась Таська, попросив остальных подождать.
— Держи, — протянул тоненькую сигарету, и пока я смотрела на неё, соображая, что к чему, её уже вложили в мои пальцы. — Попробуй, и увидишь, станет намного легче, — прозвучал совет друга, я же вскинула на него убитый взгляд.
— Сень, я… — замямлила, не зная, как отказать, никого не обидев, — не уверенна, что нуждаюсь в этом.
— Тебе надо расслабиться, — повисла на моем плече Тася. — Тут нет ничего запрещенного. Многие даже лечатся травкой.
Я знала, что она, Сеня и Каринка порой покуривали травку, но у самой никогда не возникало мысли попробовать. Да и зачем? Всегда считала себя уравновешенной, как эмоционально так и психически, и не нуждалась в подобного рода успокоительных, как бы не было хреново. Да я лучше нажрусь до белочки, чем вдохну в себя эту дрянь.
— Спасибо, ребят, но я пока не хочу, — и чтобы сгладить неловкий момент, беспечно просунула самодельную папиросу за ухо, уже изрядно захмелев.
Сеня рассмеялся и крепко обнял меня, прошептав на ухо, что всё будет хорошо, а виновные обязательно ответят. Если не в этой жизни, так в следующей точно.
Тася поддержала его, заверив, что подобные деяния не останутся безнаказанными и предложила продолжить посиделки, заявив, что жизнь, не смотря ни на что, продолжается.
Что было дальше, помню смутно. Обрывками. Мы смеялись, спорили, дурачились, пили всё, что попадалось под руку. Сеня в открытую пыхтел косячком, выдыхая мне в лицо противный дым, а Ника с Игорем целовались прямо на диване, ничуть не смущаясь нашего присутствия.
Потом играли в бутылочку, пели песни и танцевали на столе. Я танцевала.
— Тась, а ну-ка включи мою любимую, — взобралась я на эксклюзивную конструкцию, шатаясь в разные стороны и царским взмахом руки потребовала включить один из запавших в душу треков. И как только двухуровневая квартира огласилась её звучанием, ритмично задвигала бедрами под подбадривающие вопли пьяных в хлам друзей. — Девочка, танцуй, всё пройдет так скоро… — рвала глотку, как полоумная, чувствуя на щеках слёзы. — Разгоняй тоску – он того не стоит. Девочка, кружи, в танце с этой болью. Выжигая чувства крепким алкоголем…[1]