– Если бы кто-то был одержим желанием нанести им вред, то не одежду мы бы с тобой нашли, Дава, а их самих, не очень, правда, ясно, в каком виде, но их самих… – бормотал голос у него в голове.
Буров был полностью согласен с ворчуном и именно поэтому сидел и терпеливо слушал истории Василия, разделяя с ним трапезу. Пробило половину седьмого вечера.
– Один живешь? – спросил у Василия Буров.
– Да. Жена моя, Любка, уехала пять лет назад. К дочке своей. От первого брака. На юг. Говорила, мол, климат ей здесь надоел. А сын наш с ней все по заграницам колесит. Деньгу сшибает. Редко видимся. Да мне и хорошо одному. Привык.
Видно было, что выход этой информации из Василия произошел гораздо сложнее, чем предыдущей, поэтому Давид переключил Светлогорова обратно.
– Что делал-то? На заводе в смысле.
Василий вновь напомнил рюмочки своим зельем.
– Что-что… Сборкой занимались. Собирали машины немецкие. Давай за здоровье?
– Давай!
Мужчины выпили, и Светлогоров наконец соизволил обратить внимание на изначальный интерес Давида.
– Ты вот давеча меня спрашивал, не видел ли я чего необычного, не ходил ли кто по дороге в лес.… Отвечаю: видел, ходил.
– Кто?
Давид оставался невозмутимым.
– Пряхин. Незадолго до тебя. Сначала ко мне зашел за самогоном. Я ему выдал. Он говорит: пакет дай какой-нибудь, неудобно. А у него в руках вот этот черный, который ты держишь. Я ему, мол, в свой положи… А он: не могу, это мусор, выкину сейчас, не жадничай, дядя Вася. Дал ему.
– У него лопата или что-то такое было?
– Как заходил – нет. Видимо, у забора оставил. Я выглянул из дома, когда он ушел. Он в правой руке два пакета держал – тот, что у тебя сейчас, и мой, – а в левой маленькую саперную лопатку.
– А кто он такой вообще, Вась?
– Прохин?
– Да.
– Да хороший, в общем-то, парень… В Питере живет. Здесь ему от отца дом достался, вот он и приезжает раз в полгода выпить как следует. Он таксист. Лицензия, говорил, у него общая: и на Питер, и на Москву. Но в основном в Москве работает.
– Аэро?
– Да.
– А сейчас он где?
Давид доел остатки картошки и закусил луком.
– Как где… В доме отцовском… Своем теперь. Там, посередке…
Василий мотнул головой влево.
– Пьет?
– Я думаю, спит.
– Как? Он же только приехал?
– Ну да. Поэтому и спит. Он когда со смен прилетает, то выпивает обычно грамм двести или триста, не больше. И дрыхнет часов десять. А как проснется, так и начнет эгегей! Он у меня два литра купил. Завтра и будет оприходовать. А послезавтра снова ко мне придет.