О чем мы думаем, когда думаем о футболе - страница 9

Именно феноменологический подход способен привести нас к поэтике времени, пространства, драмы и всех элементов того, что Уильям Джеймс называет «эта таинственная сенсорная жизнь», которые и составляют все многообразие футбольного опыта. Я надеюсь, что подобный подход позволит читателю увидеть красоту футбола несколько другими глазами.

Как можно достичь разумного компромисса и сгладить противоречие между необходимостью критики футбола и возможностью существования его поэтики? Можно ли разрешить конфликт между ассоциацией и социализмом футбола по форме и безудержным капитализмом угрожающих масштабов по содержанию? Я мог бы трусливо заметить по этому поводу, что поставленная задача выходит за рамки моей компетенции в этой книге, но это прозвучит как дешевая отговорка. Но скорее я считаю, что противоречие должно оставаться неразрешенным: не столько в смысле диалектики, бросающей вызов любому примирению, сколько в виде свербящей раны, которую мы продолжаем расчесывать в начале каждой игры, каждого турнира, каждого сезона.

Футбол – это игра, которая увлекает и восхищает нас в той же степени, в какой и раздражает. Восторг и отвращение – две одинаково оправданные реакции на игру, и они чередуются с завидным постоянством в любом матче, который мы смотрим. Я бы хотел в своей книге сосредоточиться в первую очередь на восторге, на поэтике футбола, на феноменологии этой прекрасной игры.

Внесу ясность: я здесь не пытаюсь написать «философию футбола» и разработать ряд аксиом, категорий или принципов, не говоря уже о целой системе, базируя свои выводы на основе просмотров матчей[6]. Напротив, феноменология, философская традиция, которая мне наиболее импонирует, пытается сделать обратное: максимально приблизиться к структуре, текстуре и экзистенциальной матрице опыта в том виде, в котором он был получен, и разрешить словам эхом отражаться от переживаний таким образом, чтобы позволить нам увидеть приобретенный некогда опыт с другой стороны и в новом свете.

Раньше считалось, что футбол, будучи занятием обыденным, заурядным и даже в чем-то вульгарным, вряд ли достоин быть объектом философского внимания (помнится, в 1988 году, когда я заканчивал докторскую диссертацию по философии, мне даже пришлось сдержать свой порыв написать посвящение легенде «Ливерпуля» Кенни Далглишу). Однако за последние двадцать пять лет все изменилось: футбол утвердил себя в качестве легитимного субъекта для серьезного писательства. Здесь я имею в виду Эдуардо Галеано, Дэвида Голдблатта, Пола Симпсона, Ули Гессе, Саймона Купера, Джонатана Уилсона, Барни Ронея, Барри Глендиннинга и многих других, кого я очень уважаю и чьи работы внимательно изучил, почерпнув там немало ценного. Если бы я носил шляпу, я бы снял ее в их коллективном направлении.