Теперь настал черед старика. Он тоже удивился, взяв мою руку и ощутив мозоли на ладонях. Женщины из высшего общества, выходившие замуж за таких мужчин, как Мэтью, не занимались гребным спортом. Заметил Сомерс и бугор на среднем пальце правой руки – последствия привычки слишком плотно сжимать ручку. Опять-таки леди не утруждали себя письмом. Он надел мне на правую руку мягкую замасленную перчатку. Перчатка была значительно крупнее моей руки. В кромку была воткнута игла с грубой ниткой.
– Скажи, Бидуэлл, у твоего отца есть все необходимое? – спросил сапожника Мэтью.
– Да, господин Ройдон, спасибо, – ответил Бидуэлл и поклонился.
– Шарль пошлет ему заварного крема и оленины. – Серые глаза Мэтью прошлись по тощей фигуре молодого сапожника. – И вина тоже.
– Старый мастер Бидуэлл будет признателен за вашу доброту, – сказал Сомерс.
Манипулируя ниткой, он уменьшал размер перчатки, чтобы та плотно сидела на моих пальцах.
– Еще больные есть? – спросил Мэтью.
– У Рейфа Мидоуза девчонку свалила сильная лихорадка. Мы уже боялись за старину Эдварда, но его только боком зацепило, – лаконично ответил Сомерс.
– Надеюсь, дочка Мидоуза поправилась?
– Нет. – Сомерс оборвал нитку. – Три дня назад похоронили, да упокоит Господь ее душу.
– Аминь, – произнесли все, кроме меня.
Франсуаза едва заметным кивком указала на Сомерса. Поняв намек, я запоздало пробормотала «аминь».
Пообещав, что туфли и перчатки будут готовы через несколько дней, оба ремесленника поклонились и ушли. Франсуаза тоже хотела уйти, однако Мэтью ее задержал.
– Больше никого к Диане не звать! – отчеканил он. – Пусть Эдварду Камберуэллу найдут сиделку, чтобы присматривала за ним, и снабжают едой и питьем.
Франсуаза смиренно сделала реверанс и ушла, наградив меня еще одним сочувственным взглядом.
– Боюсь, люди в деревне поймут, что я чужеродный элемент, – сказала я, поднося руку к вспотевшему лбу. – Я не умею произносить гласные звуки, как они. Понижаю голос в конце фразы, тогда как нужно повышать. Я не знаю, когда нужно говорить «аминь». Мэтью, пусть кто-нибудь научит меня молиться. Я должна с чего-то начать и…
– Сбрось обороты, – сказал он, обнимая меня за талию.
Даже через корсет и несколько слоев ткани его прикосновение было успокаивающим.
– Это не устный экзамен в Оксфорде и не твой дебют на сцене. Зубрежка и репетиции здесь не помогут. И прежде чем звать Бидуэлла и Сомерса, тебе следовало бы спросить меня.