Как
всегда неожиданно, к глазам подступили слёзы. Гормончики.
Пубертатный период, туды его в качель.
Не
хватало ещё, чтобы Сашхен заметил.
- Ничего
мне не нужно, - тщательно следя, чтобы голос не дрогнул, я
отвернулась. - Пошли, Рамзес. Скоро Ави проснётся. Опять надуется,
если нас дома не лежит.
Гордо
задрав подбородок и стараясь не смотреть на Сашхена, я пошла к
дороге. Далековато до дома, пешком-то. Но ничего, пробежимся. Дядя
Гоплит сказал, что Рамзес слишком "загруженный". Это он так
деликатно намекнул, что он толстый, как колобок, но кто я такая,
чтобы запрещать собачке хорошо кушать?
- А
салон? - собачка по своему обыкновению упёрлась, как молодой
баран.
Я
закусила губу. А ведь мы почти ушли...
И Сашхен
просто НЕ МОГ заметь предательских слезинок,
честно-честно.
- Да ведь
ты нёс её каких-то пару минут, - я повернулась к псу и умоляюще
посмотрела ему в глаза. - От тебя и не пахнет ничем, кроме
противоблошиных капель...
Упс. Это
я зря сказала. Язык мой - враг мой.
Ну кто
просил упоминать этих чёртовых блох? Рамзес подхватил их на той
неделе, когда мы в одном из подвалов охотились на Чебурынду. Сразу
и не заметил, а когда стал чухмариться - так расстроился, словно
его за отправлением надобностей застукали, в городском саду...
Заставил
меня купить эти самые капли на холку, и клятву дать, что язык
отсохнет, если проболтаюсь о блохах.
Проболталась.
Теперь он
ТОЧНО не зайдёт в дом, пока не искупается в семи водах, восьми
киселях и в розовой воде впридачу.
По-моему,
Рамзес тайно влюблён в Ави - то есть, Аврору Францевну, мою
приёмную мамочку.
Ничего
личного. Но когда Я прошу его понести немножко Тварь на спине -
торгуется, как узбек на рынке. А стоит Ави попросить принести её
сигареты - кидается так, что только ковёр из-под лап
летит.
Несправедливо, а?..
- Идём,
Горе моё, - всё так же небрежно держа Тварь, Сашхен положил руку
мне на плечо и повернул в сторону двора. Там, небрежно
прислонившись к поребрику, высился Хам, чёрный, как Обелиск, и
такой же загадочный. - Отвезём тварь к Чародею. Пускай запустит в
неё свои электроды...
-
Ура.
Стараясь,
чтобы в голос не прорвалось слишком много счастья, я припустила к
Хаму.
То, что
Сашхен согласился, означает, что он не будет ругать меня за охоту.
И Алексу не сдаст - хотя это и так очевидно, с Алекса взятки
гладки. Скажет: сами виноваты, штабс-капитан, распустили личный
состав... Так что, Алексу Сашхен по-любому ничего не скажет. И
тварь по этой же причине отдаст Чародею, а не отнесёт в крематорий:
у дяди Славы и учёт и запись, а Чародей действует
анонимно.