Утром голова буквально разорвалась от боли. Кэрри с трудом продрала глаза и тихо застонала от яркого света. На самом деле за окном было пасмурно, накрапывал дождь, а ветер гнул к земле деревья, стремительно теряющие листву. Октябрь в этом году выдался особенно холодным. Постанывая, Кэрри поднялась с кровати и побрела в ванную, на ходу стягивая короткое платье, в котором так и уснула. От ткани несло табаком и пивом — кажется, кто-то облил её. Взгляд задержался на белёсых пятнах, и Кэрри хмыкнула — ночь удалась.
Она помнила, как затащила привлекательного мулата в кабинку туалета и опустилась на колени, расстёгивая ширинку. Помнила, как потом стонала в его ладонь, когда он долбил её с такой силой, словно хотел пробить насквозь. А потом её тошнило, хорошо, что мулат к тому времени уже ушёл. Дальше было несколько коктейлей, названия которых она не помнила, ещё пара дорожек и три парня, подсевшие за её столик, когда Мэйси ушла.
Кэрри помнила, как вышла с ними на улицу, задний двор клуба упирался в глухую стену соседнего дома. Дальше были лишь обрывистые воспоминания, но придирчивый осмотр тела под душем обнаружил слабые синяки от пальцев на бёрдах и груди, а также три засоса — это из тех, что она точно видела. Внизу живота ныло, как после долгого секс-марафона, а колени были содраны. Кэрри вспомнила, что её держали на руках, имея с двух сторон, пока третий стоял, наглаживая большой болт, как она стонала, прося ещё. Потом память подкинула чью-то фразу: «Давай вдвоём в одну дырку», а после — как она стоит на коленях, поочерёдно беря в рот у каждого.
— Ты точно шлюшка, — усмехнулась Кэрри отражению, когда вышла из душа. Теперь о подобных отрывах придётся забыть, правда, жаль, что вспомнить всё-таки она могла немногое. Весь день прошёл в борьбе с похмельем, а на следующее утро её уже ждал лимузин у входа в дом.
— Счастливого пути, сестричка, — ехидно пропел Джейсон, провожая её взглядом. Яркий брюнет, смуглый, с правильными чертами лица и длинным, идеально ровным носом, он давно занимал первые строчки рейтинга самых сексуальных холостяков Нью-Йорка. Но Кэрри было плевать — она ненавидела его с такой силой, что иногда, при взгляде на сводного брата хотелось кричать. Он родился от первой жены, с которой отец развёлся за три года до рождения Кэрри, и всё это время жил с матерью во Франции. А год назад объявился и первым делом заявил, что она одевается как проститутка, за которую жалко отдать последний доллар. С тех пор все их разговоры сводились к язвительным и уничижительным перепалкам. Но сегодня Кэрри решила не доставлять Джейсону подобного удовольствия и продефилировала по холлу с видом оскорблённой королевы в изгнании.