Поэтому Фабрикант справедливо решил, что «за бугром» при его-то деньгах всякого добра будет навалом, в том числе и такого, как Яна.
…Аэропорт, куда Сан Саныч приехал в десятом часу вечера, жил своей привычной размеренной жизнью. В этой людной атмосфере Фабрикант чувствовал себя уверенно, как рыба в воде. Даже если предложить, что его уже ищут и преследуют, вряд ли за оставшееся до вылета в Стамбул (а лететь он решил именно туда) два часа что-либо тут произойдет.
Объявили регистрацию и Сан Саныч в приятном расположении духа направился к пропускному терминалу. В кармане брюк у него, на случай взятки лежало несколько сотенных купюр и беспокойства насчет «перебора» с наличностью он не ощущал.
Что-то недоброе почувствовал Фабрикант только тогда, когда его
загранпаспорт взял из рук пограничника в будке молодой человек в
неприметном костюме, и отошел с ним в специальную комнату.
Подумав, что это из-за наличности, Сан Саныч сжал купюры вспотевшей ладонью в кармане брюк и приготовился с ними расстаться.
Однако, расстаться вскоре ему пришлось с неизмеримо более важным,
так как люди подполковника Вербина без лишних разговоров сковали Сан Саныча наручниками. На его протестующие возгласы не было иного ответа, как пара чувствительных профессиональных ударов, после чего Фабрикант окончательно осознал серьезность своего положения.
Внимательно изучив содержимое кейса, один из мужчин, по-видимому
главный, позвонил куда-то по мобильнику:
– Там только деньги… Фотографий нет. Да, спросим. Так точно.
Когда Сан Саныча довольно бесцеремонно запихали в «Волгу» и, зажатого с двух сторон, помчали куда-то в темноту шоссе, он было понадеялся, что с ним в итоге обойдутся цивилизованно и даже сохранят драгоценную жизнь.
Но, отъехав от Шереметьево-2 километров на двадцать, машина
остановилась. Фабриканта вывели на обочину и, подталкивая пистолетом, погнали в ближайший перелесок. Там, при ярком свете фонарика в лицо, Сан Санычу задали только один вопрос:
– Труп ты фотографировал?
– Какой…
– Отвечай!
Фабрикант едва не упал от сильного удара в лицо.
– Я… но… у меня нет фотографий, они сгорели… наверное.
Больше его ни о чем не спрашивали. Сухо прозвучали три выстрела,
один из них – контрольный.
Вскоре габаритные огни черной «Волги» растворились во мраке
шоссе, ведущего к Москве.