Из инструментов я мог пользоваться только половиной подковы (как молотком), подкладкой из-под рельса (как наковальней), никаких ключей и клещей не было. Но и при таком примитивном «инструменте», при старании и свободном времени можно было делать просто невозможное, Трудно поверить, но оставленный нашими при отходе на восток грузовик ЗИС был полностью разобран детьми до колёс, а потом и сами колёса до подшипников. Бывало, целые дни на пастбище проходили у этого грузовика. Что-то от него использовалось в хозяйстве, например доски от кузова, резина от колёс, болты, гайки. Остальное сжигалось в кострах. А нам, детям, было занятие на пастбище. Потом, уже при отходе немцев, находили в кустах, не успевших быть обожжёнными в кострах, винтовки, патроны, немецкие штыки-ножи, ящики с миномётными минами, авиационными снарядами и др. Было решение советских властей всё исправное из этого имущества, не обожжённое и без повреждений сдать на пункты сбора. Но не всё попадало на эти пункты. Много оставалось в кустах патронов, миномётных и авиационных снарядов. Мы их вскрывали, выплавляли из них тол, добывали из них порох, из зенитных снарядов даже кусочки динамита. Много чего взрывалось в кострах. Сейчас можно только удивляться, как мы уцелели. Ведь никто нами не управлял, не охранял, защищали себя сами. Некоторые ребята калечились.
Местная польская власть в крестьянскую жизнь деревни не вмешивалась. Надо было только платить установленный налог и страховку. Строго запрещалось даже в небольшом количестве, только для себя, выращивать табак, изготавливать самогонку, за что, например, попала под суд и отсидела 6 месяцев в Берёза-Картузской тюрьме моя тётя Елена, жена Минтюка И. А. При необходимости требовалось также участвовать в коллективном труде – ремонту местных дорог, устройству громоотводов, запруд, колодцев и т. д. Вся власть – это староста в деревне, солтысы в гмине и в повете. И тем не менее, несмотря на всевозможные запреты, крестьяне часто их нарушали. Я уже отмечал, что жизнь в деревне – это постоянный и упорный труд. Относительный отдых только в воскресенье и в различные религиозные праздники (Рождество, Крещение, Воскресение, Троица, Вознесение и др.). При поляках был и их национальный праздник «3 мая» – День неподлеглости- (независимости), возникший ещё при «маршалке» Пилсудском. Но в наших деревнях его никто не соблюдал, да и никто не следил за этим. Требовалось только, чтобы к праздникам были опрятные избы, заборы, чистые дворы, дорожки, и, что характерно, чтобы обязательно были «бялэ хатки» (белые домики или дворовые уборные). Как видим, требования были вполне обоснованные и справедливые, хотя их особо никто и не соблюдал. Они больше соблюдались в канун религиозных праздников, основные из которых отмечены выше. Особый порядок наводился перед Пасхой в четверг (он так и назывался «чистый четверг»), когда после долгой зимы проходила генеральная уборка дома (мытьё потолка и стен, окон, дверей, чистка скромной самодельной мебели, икон, посуды и т.д., смена занавесок, оклейка или побелка стен и др.). Эту всю работу в основном выполняла сестра Оля, а мама – только когда позволяло здоровье. Немного помогали и мы с братом.