– Извините, барин, но сидеть, а тем паче лежать Вам на камне никак нельзя. Может случиться какая-нибудь внутренняя болезнь. Лучше сядьте на свой саквояж, если не боитесь там что-нибудь раздавить.
– А Вы, любезный, кто такой? И откуда у Вас, позвольте узнать, познания – на чем можно сидеть, а на чем нет?
– Особых познаний у меня нет. Это правда. Но вот только мой кум от сиденья на холодных бревнах у реки сначала шибко заболел, а потом вообще взял и помер.
И дальше без пауз, глядя на Крутова своими бесцветными, не много слезящимися глазами, человек продолжил:
– Мы с Вами на одном пароходе сюда приплыли. Я, вообще, дав но за Вами наблюдаю и хочу заметить, что Вы, уважаемый, весьма странного поведения: спите там, где никто не спит, кушаете то, что остается после других. Не толкаетесь, не работаете локтями, чтобы проложить себе дорогу. Вы беззащитны, как ребенок, и совсем, из вините, не приспособлены к этой жизни. Вот я и подумал – нужно человеку помочь. Пошел за Вами, когда Вы сошли на берег и побрели один, неизвестно куда. А сейчас решился к Вам подойти. Да, простите великодушно, не представился – Димитрий Пантелеевич Лаптев, стряпчий. На этом пароходе я должен был сопровождать старшего юридического советника Говорова, но они в последний момент не смогли поехать по причине внезапной смерти.
– Профессор Крутов Федор Иванович. Спасибо, что обратили на меня внимание. Я, в самом деле, несколько растерялся в новых для себя жизненных обстоятельствах. Ранее мне, слава Богу, не приходилось сталкиваться с подобными проблемами. Так что от Вашей помощи не откажусь
– Ну и хорошо. А мы сейчас по поводу нашего знакомства немножко перекусим. Разносолов предложить не могу, но и голодны ми, уверяю Вас, не останетесь.
Димитрий как-то споро расстелил на лавке чистую салфетку, достал из своего чемоданчика хлеб, крутые яйца, соленые огурчики и даже две салфетки. Потом еще раз нырнул в свой чемоданчик и вытащил оттуда простую алюминиевую фляжку.
– А?.. – многозначительно спросил он.
– Нет, нет, не надо, – торопливо произнес Федор Иванович, боясь, что тот его не послушает. Но Димитрий, сам несколько устыдившись сделанного предложения, быстро спрятал фляжку.
Кушали они молча, а по окончанию трапезы Димитрий также ловко все убрал с импровизированного стола.