. Казалось бы, если ты не чего-то не понимаешь – так иди, учись, вместо того, чтобы пользуясь «авторитетной» должностью транслировать свое непонимание в массы. Но за учебу, увы, денег меньше платят, чем за должность «генерального секретаря» и т. п. А смысл жизни, судя по всему, именно в них…
После публикации монографии автор столкнулся с рядом неадекватностей в её восприятии. Кое-кто почему-то решил, что автор – некий пророк, апологет и фанатик социальных ограничений. Это не так. На самом деле автор скорее «безграничник», чем «ограничник», сторонник освобождения и свободы, а не засилья социальных и прочих ограничений. А темой ограничений он занялся как учёный-исследователь, заметив и ощутив её как проблему для себя и общества в целом, а вовсе не из желания создать секту или «фан-клуб» поклонников социальных ограничений. Конечно, такое положение дел тоже мешало популярности книги, ведь автор не стал создавать тренинги «как сделать себя более социально ограниченным» и гастролировать с ними по миру. Для многих такая позиция, видимо, чужда и не понятна…
Только в одной Москве, по некоторым оценкам более 2-х миллионов собак и 800 тысяч охранников. Во всяком случае, этих сторожей наличной системы ограничений в десятки и сотни раз больше, чем разумных, интеллигентных людей, которым потенциально интересна эта книга. К сожалению, в современной РФ уже сформировалась мощная прослойка сторонников «собако-охранительного образа жизни и мышления», стерегущих, как это и принято в либеральном государстве – ночном стороже духовного сна своих граждан, самих себя… от самих себя. Конечно, именно собаки и охранники, а не книги и духовные учителя, лучшие друзья духовно, интеллектуально и социально спящих существ. Уже и памятник поставили собаке верховного охранника, видимо, в противовес американской «Статуе Свободы». Понятно, что свобода – для спящих и неразумных (в том числе и в США) злейший враг, потому что из-за своей неразумности и невежества они не могут различить полезного и вредного, доброго и злого, а потому в условиях свободного выбора неизбежно ошибаются. А то ещё и других соблазнят своей ошибкой, как овца, сдуру зашедшая в море и утопившая в результате половину стада, последовавшую по стадному инстинкту вслед за ней (реальный случай из жизни). Для подобной публики «конура» социальных ограничений ближе и родней любой свободы. Отсюда возникает неразумный консерватизм, как стремление сохранять всё привычное, без различения и понимания его полезности или вредности, не видящий, что в природе никаких консервов нет. Снятие социальных ограничений воспринимается как разрушение привычной «конуры» или консервной банки. Поэтому знание системы социальных ограничений, как потенциальный источник сомнения в их истинности и желания от них избавиться для подобной публики совершенно не уместно. Отсюда и