Можно подумать, грязь была своего рода общепринятым стандартом русских провициальных городов.
Апофеоз этой темы – калужская Венская улица. С чего, казалось бы, в губернском среднерусском городе называть улицу в честь недоступной большей части Калужан столицы Австрии? А дело было так.
В начале девятнадцатого века на окраине Калуге появилась новенькая улица. Новенькая-то новенькая, но настолько мерзкая, что горожане сразу дали ей название – Говенская. Каким-то чудом через некоторое время это нехорошее название проникло в документы, и было за улицей официально закреплено. Лишь спустя десятилетие какой-то умник в городской калужской думе все-таки смекнул, что так не гоже, и поставил на повестку дня вопрос с Говенской улицей. Поскольку калужане к этому моменту окончательно привыкли к колоритному названию, его решили кардинально не менять, а лишь урезать первый слог. И вышла – Венская, одна из самых грязных улиц города Калуги.
Разумеется, случались исключения приятные. В частности, в Уфе существовал своеобразный памятник роду Аксаковых – улица Фроловская. Собственно, памятником являлась не вся улица, а лишь деревья, высаженные посредине. Дело в том, что те деревья, превратившие простую улицу в уютнейший бульвар, были посажены под руководством Софьи Александровны Аксаковой-Шишковой, невестки знаменитого писателя Сергея Тимофеевича Аксакова. В часть этого посадки часто называли «Софьюшкинской аллеей».
Но это – именно что исключения.
И было еще исключение – городские набережные. Близость к воде придавало им свежесть, а практически полное отсутствие на набережных магазинов, лавочек, и прочих очагов цивилизации мешало набережным загрязниться так, как загрязнялись улицы. По набережным меньше ездили – больше ходили. «Набережная на Волге уж куда как хороша», – писал о ярославской набережной Михаил Островский.
Доходило до того, что в городах пытались обустроить набережные искусственным путем. Весьма красноречивая история случилась в Астрахани. Еще Петр Первый велел проложить по центру города канал – дабы его облагородить. Но строительство канала протекало очень медленно, а к началу девятнадцатого века вообще заглохло. Ту часть, которую удалось вырыть использовали для сбрасывания мусора и слива нечистот, и канал приобрел прозвище «канава». Дело исправил астраханский рыбный промышленник Варваций, выделивший на сооружение канала 200 тысяч собственных рублей. Зато благодаря каналу тот промышленник вошел в историю и, более того, в литературу. Поэтесса Н. Мордовина посвятила ему трогательное стихотворение: