– Это квартира шестьдесят шесть? – с надеждой спросил я, ожидая
услышать, что ошибся.
– Она самая, – тихо, будто из последних сил ответила
старушка.
– А это вы заказывали, – я вытащил телефон, чтобы свериться с
заказом, – сет Токио, Мах и запеченный Авторский?
– Подойди сюда, – произнесла она, будто не слыша меня.
– Тут написано, что оплата наличными.
– Подойди!
Глаза старухи на миг вспыхнули, как два ярких рубина. А меня
словно кто-то за шею взял и настойчиво подвел к кровати. Точнее,
подошел я сам, но в этот момент ощутил, что ноги меня точно не
слушают.
– Молоденький какой, вроде крепенький, да несуразный, –
пробормотала она.
Это, видимо, про лицо. Ну да, особой красотой я никогда не
выделялся. Хотя глаза симметричные, нос обычный, рот тоже на месте
и без особых изъянов, уши разве что большеваты. Однако не в этом
дело. Вместе части тела будто от разных людей. Не бились они между
собой.
– Скажу тебе вот что, худо я поступаю по отношению к тебе. Но
выбора другого нет. Умираю я, и умираю плохо. Всего не сделала, что
должна была…
– Может, в скорую позвонить? – у меня по спине пробежал ледяной
холодок.
– Нельзя в скорую. Они только того и ждут, чтобы хист1 мой
своему человеку передать.
Чем больше говорила старушка, тем явственнее мне виделась
картина. Дурка! Пятый корпус, первая палата. Рептилоиды, мировое
правительство, жидомассоны – нужное подчеркнуть. Бабуля сбрендила и
стала чудить. Роллы, вот, в четыре часа утра заказала, хист
какой-то жалеет.
– Вы платить-то будете? – со вздохом спросил я. Хотя уже
чувствовал грядущие неприятности.
– Не переживай. О деньгах ты боле волноваться не будешь. Это я
тебе обещаю. А вот обо всем остальном… Ну да время покажет.
Зовут-то тебя как?
– Матвей.
– Не подходит тебе это имя, – с суровостью женщины из
паспортного стола резюмировала старушка. – И неужто верующий?
– Слава богу, я атеист.
Нет, что это еще за странное собеседование? Больше всего
хотелось получить деньги и свалить отсюда.
Бабулька медленно и нехотя подняла руку, будто к той привязали
гантелю, и протянула мне.
– Окажи старушке последнюю милость. Возьми, Матвей.
Я в каком-то фильме видел, что с сумасшедшими лучше не спорить.
Может, она сейчас поболтает и правда заплатит? Кто этих безумных в
дорогих квартирах знает?
Потому я взял ее за руку. Только дотронулся, как старуха
схватила меня, словно в тиски. Мне показалось, будто даже кость
затрещала. А за ней и все тело заныло, загудело, и свет стал
приглушеннее.