– Ты же не обижаешься? – спросил я.
– Обиженные в другом вагоне едут и ложками дырявыми едят, –
фыркнул друг.
– Ага, и выбирают куда сами сядут, куда мать посадят, – хохотнул
я.
Костян тоже улыбнулся. Вот и хорошо, а то мне только этого
топора войны в нынешнее время не хватало.
– Давай, до скорого, – хлопнули мы по рукам.
– Наберу, если что. Если не что-то, то тоже наберу, – сказал он.
– Пива попьем, про жизнь поговорим. А то в последнее время
встречаемся только по делам.
Ага, значит, попытки выведать что-то про хозяйку загородного
дома не оставил. Конечно, упорства Костяну не занимать.
Возле подъезда висела распечатка с изображением Леопольда и
телефоном Анжелики Никифоровны. И настроение ухудшилось еще
сильнее, хотя казалось, что будто бы некуда.
Но и без того вечер не обещал быть томным. Меня напрягли звуки
из-за двери еще до того, как я вставил ключ в замочную скважину.
Нет, я примерно понимал, что там происходит. Нечто в виде
вечеринки. Поэтому открыл тихо, представляя себя в роли родителя,
который вернулся с дачи и не предупредил сына.
Начнем с того, в квартире был хавоз. Нет, я сам не сказать,
чтобы чистюля. Помыть полы раз в неделю, ежемесячно отдраить
холодильник и протереть пыль – это все, на что меня хватает. Но тут
словно несколько буйных подростков на все выходные оставили.
Полы в пятнах, кроссовки при каждом шаге мерзко прилипают к
линолеуму, в коридоре почему-то рассыпана гречка, в ванной включена
вода, а из комнаты слышны веселые повизгивания.
Я выключил воду, которая почти подступила к бортам ванны, а
после вошел в комнату. Нет, я много чего видел неприятного:
«Человеческую многоножку», «Зеленого слоника» и даже половину
передачи «Жить здорово». Однако нынешняя картина по омерзительности
могла перебить все вышеперечисленное.
На разложенном диване лежала полуголая тетенька с рогами и
весьма потрепанной наружности. Я сразу понял, что это бес, ну или
бесовщица, не знаю, как правильно. Именно она повизгивала и
улюлюкала. По какой причине?
Потому что на старом шерстяном ковре похабно танцевал Григорий.
Был он обнажен по пояс, хотя густая рыжая растительность на груди
вполне заменяла свитер. И сейчас схватил свою толстовку, просунул
ее между ног и делал весьма недвусмысленные движения. Явно намекая
на то, что ждет его спутницу.