А если быть точнее, вообще не людей.
Рубежников. Вот сложно нам – не говори про хист, не говори про то,
се, пятое, десятое.
Наташа молчала. Да и я понимал ее.
Нельзя просто умотать куда глаза глядят только потому, что так
попросил твой новый знакомый.
Вот я и пошел на крайние меры. Надавил
хистом, как тогда, с Леопольдом. Разве что теперь был тщательно
сконцентрирован, да еще контролировал каждое слово.
– Ты уедешь отдыхать из Выборга на
другой континент как можно скорее.
Хотел сказать «на острова», да кто
знает извращенный мозг Натальи. Вдруг для нее Елагин остров
подойдет.
– Хорошо, – безропотным и бесцветным
голосом ответила собеседница.
После чего я удовлетворенно повесил
трубку. Но на душе все равно было как-то неспокойно. Будто я
оказался теперь в ответе за Наталью и ее жизнь. Хотя, наверное, так
оно и было.
Другой вопрос – кто тот самый
загадочный рубежник, который наслал спиритуса? Какова его сила?
Если ритуал чухонский, значит и он из финнов? Или нет? Вряд ли из
ивашек. Для чего ему понадобилась Наташа? Для обычного обогащения?
Хорошо бы, если так. Тогда он может переключиться на кого-то
другого, если предыдущая жертва исчезнет.
А еще меня очень интересовал вопрос –
как скоро этот рубежник придет в себя после смерти спиритуса. И что
будет делать? Сразу займется поисками меня? И получится ли у него
это, не взирая на «Спящее око»?
Не успел я додумать, как тишину
квартиры разорвал на части звук дверного звонка. У меня мурашки по
коже побежали. Может, та самая «болезнь» рубежника вышла не такой
уж серьезной и он уже меня нашел?
В Выборг Даниил Маркович Шуйский,
потомок старинного и благородного рода, прибыл на поезде. Прямиком
из Твери.
Конечно, после столицы всего
магического русского мира, городок на границе с Суоми смотрелся
убого. Шуйский был здесь последний раз до Великой войны. И искренне
считал, что с тех пор ничего не изменилось. Разве что домов поболее
построили. Но по сравнению с Москвой, где в последнее время обитал
Даниил, то было каплей в море.
Будь его воля, так Шуйский и вовсе бы
не уезжал из Тверского княжества. Точнее, из Москвы. Шуйскому
полюбилась разросшаяся столица чужан. Пусть и не было в ней величия
Твери, но ощущалась другая сила. Способная своротить хребет без
всякого напряжения. Недаром все чужане слетались туда, как мошки на
огонь. Опаляли крылья, некоторые сгорали подчистую, однако новых
стремилось еще больше.