– Друзья! – начал Ильин и окинул взглядом всех присутствующих. – Ситуация очень интересная. Я встречался с Лукьяновым, и вот какая штука получается. Он сидит в пресс-хате, его там обрабатывают, а за что – ему неизвестно. Его отметелили так, что на нем живого места нет. Сломали мужика по полной. Он готов написать чистосердечное признание и взять на себя еще одно убийство.
– А кто ведет следствие? – спросил Копылов.
– Тюрин из Советского РУВД.
– Коновал? – Алексей подался вперед и облокотился о стол.
– Он самый.
– Да, – протянул Копылов. – Попал мясной король. Тюрин из него котлету сделает.
– Уже. Ты бы видел его физиономию – фарш. Поэтому я связался с Иваном Митрофановичем, попросил отстранить Тюрина от дела и передать его нам. Сегодня Лукьянова переведут в больницу и приставят круглосуточную охрану.
– Это правильно. – Алексей одобрительно кивнул. – Если он чистуху подпишет, не видать нам его как своих ушей. Меня интересует другой вопрос. Почему Лукьянова так быстро отправили в СИЗО? Ведь кроме следов пороховых газов и отпечатков пальцев на пистолете никаких доказательств нет. Больше того, оперативники, прибывшие на место, устроили там показуху. Они опросили только секретаршу, хотя в здании работают как минимум сто человек.
– Сто семьдесят пять, – уточнил Грибин.
– Ага, вот-вот. – Копылов благодарно кивнул Михаилу. – Все они были на месте. Охрана никого не выпускала и не впускала. Эти олухи даже не удосужились проверить записи с камер слежения, что уж говорить о качестве оперативно-разыскных мероприятий.
– Так, давай все по порядку, – сказал Ильин и достал блокнот.
– Хорошо. Приезжаю я в офис около одиннадцати часов, поднимаюсь на директорский этаж, звоню. Дверь автоматически открывается, я вхожу и натыкаюсь на стойку рецепции, за которой сидит секретарша. Я, естественно, представляюсь, показываю удостоверение и с ходу так: «Где вы были такого-то числа в такое-то время?» Она мне: «Я уже все рассказала полицейским, которые прибыли в тот день, и добавить мне больше нечего». Я ей: «Тогда суматоха была, да и вы в расстроенных чувствах могли что-нибудь забыть или перепутать. В таком состоянии это неудивительно». Тут она расплакалась и начала рассказывать.