– А вы долго ждали вашу малышку? Большая куча бумаг, собеседований…
– Да, – кивнул Сами, – очень долго ждали. – Он оглянулся на жену. – Порой казалось, это никогда не сбудется, – признался он.
Дед прищелкнул языком:
– Мне ли не знать! Господи, через что Битси с Брэдом прошли.
Они миновали одинокого охранника, сидевшего на стуле, и спустились на эскалаторе – все, за исключением мужчины с коляской-корзиной. Ему пришлось ехать на лифте. Но женщина с прогулочной коляской не устрашилась – ловко приподняла перед коляски и без колебаний ступила на движущуюся ленту.
– Послушайте! – окликнул Брэд Язданов уже с нижнего уровня. – Не хотите поехать с нами? К нам домой, отпраздновать.
Но Сами так сосредоточенно помогал жене шагнуть на эскалатор, что не ответил, и Брэд вновь махнул рукой в присущей ему дружественной, без настойчивости, манере.
– Ну, в другой раз, – сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь. И поспешил вслед за остальными.
Двери раздвинулись, Дональдсоны хлынули наружу. Парами, по трое, по четверо они устремились на парковку, а вскоре вышли и Язданы, остановились на тротуаре и застыли неподвижно, как будто привыкая к жаркой и влажной, слабо подсвеченной, пропахшей бензином ночи.
15 августа 1997 года. День Прибытия.
Порой, поглядывая на свою маленькую новенькую внучку, Мариам Яздан чувствовала слабое, легчайшее головокружение, словно попадала в альтернативную вселенную. Все в этом ребенке было немыслимо совершенным. Идеально чистая кожа цвета слоновой кости, волосы настолько тонкие, что Мариам почти не ощущала их под своими пальцами. Глаза – арбузные семечки, очень черные, точно и аккуратно прорезанные на маленьком серьезном личике. Весила она так мало, что Мариам порой нечаянно поднимала ее слишком высоко. А ручки! Крошечные ручки с подогнутыми пальчиками. Морщинки на суставах цвета халвы (так удивительно, у малышки уже есть морщинки), ноготки размером с зернышко.
Ее назвали Сьюзен. Выбрали имя, похожее на то, с каким она прибыла, Соуки, но удобное в произношении и для иранцев.
– Сьюзен! – распевала Мариам, входя к малышке после дневного сна. – Сью-Сью-Сью!
Сьюзен выглядывала из-за прутьев манежа, она сидела идеально ровно, обхватив каждую коленку ладонью, сосредоточенная, полностью контролирующая себя.
Мариам присматривала за малышкой по вторникам и четвергам – в эти дни невестка работала, а Мариам нет. Она приезжала к детям примерно в полдевятого, чуть задерживалась, если попадала в пробку. (Сами и Зиба жили в Хант-Велли, более получаса езды от города в час пик.) К ее приходу Сьюзен уже сидела в высоком стульчике, завтракала. Она радостно вспыхивала и издавала приветственные звуки, стоило Мариам войти в кухню. «Ах!» – чаще всего произносила она, совсем не похоже на «Мари-джан», как ее приучали называть бабушку, и улыбалась – чудесная застенчивая улыбка, губы сжаты – и подставляла щеку для поцелуя.