Уже в первый вечер, засыпая, принц пообещал себе, что капитан не пожалеет о своем поступке, и действительно делал все, что ему велели.
Впрочем, Тайрэ давал мало грязной работы, даже палубы приходилось убирать лишь после бури. Чуть чаще – ставить и спускать паруса, потому что ветер дул капризный, переменчивый. Кирнас, Морской Путник, по легендам – дитя самой Лувы и бога удачи Ви́стаса. Любитель путать дороги и ломать мачты.
«Ласарра» шла спокойно, под флагом торгового корабля. Если кто-то появлялся на краю воды, она чуть меняла курс и скрывалась от чужих глаз. Тайрэ не хотел ни на кого нападать; он явно берёг силы, хотя судно с таким внушительным арсеналом могло взять практически любой средний корабль, даже не завязывая ближнего боя. Ино немного расстраивало бездействие, но выказывать нетерпение он перестал быстро. Потому что, едва слыша что-то подобное, Тайрэ загонял его на мачту поправить какой-нибудь канат или отсылал убираться в трюм.
Казалось, новая странная жизнь так и останется спокойной. Но впервые драться с капитаном плечом к плечу Ино пришлось раньше, чем, скорее всего, ожидали они оба.
…В захолустном порту И́мэ-Гаронадо, месте встреч самых сомнительных обитателей Заморья, Гоцугана и Морского Края, Тайрэ предстояло «свидание с приятелем». Здесь нужно было уточнить координаты нужного острова: в архипелаг Пирокко их входило около трёх дюжин, а пленную команду держали на одном. «Приятель» был из бывших королевских шпионов, перешедших в Агонаду – гильдию Вольных Следопытов. Принц с детства слышал самые разные проклятья в адрес этой таинственной гильдии: люди оттуда могли узнать практически что угодно и о ком угодно. Свои сведения – и даже примерную карту с помеченными безопасными бухтами – получил в назначенном трактире и капитан «Ласарры».
Ино, которого Тайрэ взял с собой, старательно замотав в одежды заморских юношей и заставив накрасить веки углем по местной моде, во все глаза смотрел на следопыта. Больше всего, помимо быстрой и совершенно непонятной речи, состоявшей из смеси двух или трех диалектов и жаргонов, принца поразило лицо. Смуглое, и это все, что удалось потом вспомнить. Даже мнение о цвете глаз Ино менял три раза. Черты не запоминались; выскальзывали из памяти, как живая рыба из рук. А ведь незнакомец просидел рядом не меньше пяти швэ.