Задумался Людоед над её словами. Голову на грудь повесил. А Горошинка, будто птичка малая, здесь, там со стола поклевала. И сыта сидит. Про жалейку вспомнила.
– Хочешь, я песенку тебе сыграю?
Заиграла жалейка, запечалилась, будто чья-то душа сиротская одна-одинёшенька на белом свете мается, места себе не находит. Слушал Людоед, слушал, да ведь по нём жалейка плачет, по его злой судьбинушке, неприкаянной! Растаяло у него сердце, и слёзы из глаз посыпались.
– Зря я тебя съел. Ты такая умная, такая добрая девочка! А я большой, толстый и злой дурак!
Горошинка утешает:
– Нет, ты не дурак вовсе. Ты всё-всё понимаешь.
– Я не хочу быть злым… – Людоед ревёт. – Я дружить хочу! С тобой хочу… со всеми…
– Давай, – говорит Горошинка, – я научу тебя этой песенке. Если ты будешь её напевать, ты больше не сможешь быть злым. Это очень добрая, хорошая песенка.
Стали они слова разучивать и мелодию. Сначала у Людоеда ничего не выходило: у Горошинки голосок серебряный, чистый, ручейком журчит по камушкам, а у него, будто железом по железу… скрежет один, и только! Долго сидели, всю ночь разучивали, но распелись, наконец. И так складно поют… заслушаешься!
Вдруг Горошинка расплакалась. Горько-горько. Людоед уж и так и эдак к ней. В глаза-то заглянет, по головке погладит. Ничего понять не может.
– Я, это… обидел тебя?
Горошинка головой покачала. Сама горше того плачет.
– Думаешь, я хочу тебя съесть снова? Да я… я лучше собственные уши съем! Клянусь!
Тут Горошинка про бабушку с дедушкой ему рассказала. Наверно, потеряли её… Они такие старенькие, им очень плохо. Ни дров, ни муки нет. И печь три дня не топлена. Голодные сидят.
Жалко Людоеду с доброй девочкой расставаться, но и держать в пещере силой совесть не позволяет.
– Возвращайся домой тогда. Я тебя отпускаю, – говорит.
Снова Горошинка головой качает.
– Я дороги обратно не знаю. Ты же меня в мешке принёс.
– Не велика беда. Я тебя провожу. Если хочешь, конечно?
Обрадовалась Горошинка, запрыгала, в ладошки хлопает.
– Как здорово! А я… я приглашаю тебя к нам в гости!
Людоед ушам своим не поверил. Чтобы его кто-нибудь когда-нибудь хотя бы раз пригласил в гости?! Сроду такого не бывало. Переспрашивает:
– Меня? В гости?!
Смеётся Горошинка.
– Ты же хороший, правда? Ты никому больше плохо не сделаешь?
– Да я… я сейчас… я мигом соберусь!