– Ку-ка-ре-куу!!!
Будто из пушки над ухом выпалил. Грабители так на карачки и повалились со страху. Поползли кто куда, в разные стороны. Они ползут, а старуха их за полы кафтанов хватает да клюкой по спинам охаживает.
– Стой! Куды?! Запереть, дурни… ключи позабыли. Ключи! Стой!
А петух опять зорю со спицы кличет:
– Ку-ка-ре-куу!!!
На крыльце стража зашевелилась. Просыпаются. Заметалась старуха по двору – помощников след простыл, ключи побросали и двери незаперты оставили. Так сдуру сама в дверь и влетела за ключами. Старший охранник, рыжий весь, в конопле, наконец, проснулся. Красну шапку на голове поправил, позёвывает.
– Эй! Слышь? – и товарища толк ногой.
– Ты чаво? Апчхи!
– Чаво, чаво! Не знаешь ты ничаво.
– А чаво? Чаво знать-то?
– Не знаешь, хы! А туда же…
Покочевряжился[36] рыжий стражник, поважничал, а самому невтерпёж. С вечера ещё ничего было, сам вроде как при государевой тайне поставлен, а уж наутро ну никак себя за язык не удержишь. Даром что секрет большой доверен. Покряхтел старшой, покряхтел, да и говорит:
– Царь-то, слышь? Нынче, стало быть, на охоту собирается. Фазанов стрелять.
– Ну-у?
– Вот тебе и ну! Только ты у меня смотри, чтобы молчок. Потому как секрет, понял?
– Слышь-ко, паря[37], – завозился другой стражник. А сам в затылке почёсывает с сомнением. – Снится мне нынче сон, будто кто-то железом по железу скребётся…
Только он успел это сказать, а старший стражник хвать его кулачищем в бок.
– Гляди! Да не туды смотришь…
И пальцем тычет, где дверь потайная нараспашку стоит. Открытая! Царская казна… Господи помилуй! Так и обмерли оба, ни кровинки в лице нету. То-то от царя им расправа будет.
– Караул… никак? – старшой шепчет.
– Ага, караул.
Да как оба в голос завопят:
– Караул! Кара-у-ул!!! Грабят! Царскую казну грабят! Караул!
По двору забегали, стараются. В медное било[38] что есть мочи колотят. Где-то на звоннице колокол им отозвался. За ним другой… И такой перезвон по Москве пошёл! К царёву терему со всех сторон охрана бежит, спотыкается.
– Измена! Измена! – орут.
Старуха тем временем ключи отыскала впотьмах и в дверь обратно сунулась. Да куда там, разве уйдёшь? Полон двор стражи, все вора ищут. Она назад.
А наверху, в царском тереме, ставни оконные, резные, растворились с треском, и сам царь по пояс высунулся. Грозно смотрит, молчит, только усы дёргаются от гнева. Вдруг исчез у себя в покоях – и снова в окне. Уже с ружьём. Бах-ба-бах! В небо… Все стражники разом на колени попадали, царю в ноги.